Сразу она ему не понравилась. Старался он держаться подальше от таких десять лет назад, потому что воины, столь одержимые яростью и буйным нравом, долго не жили. Ярость и буйство неизменно заводили их в засады. И говорить с ними было бесполезно. Всё равно, что дикий зверь, которого как не корми, как не лелей — не приручишь. И однажды, он укусит тебя.
И всё же Анижа была права.
Когда он сражался в войне, были у него братья и сёстры, было единство с ними и он знал, что чувствуют они и как чувствуют. Но после Шестой Битвы, остался он один и никто больше не знал, что чувствует он. Просто никто бы не смог понять. Потому что никто больше не был, там где был он. Не видел, того что он видел.
А она видела.
Пускай не застала всё, но она знает.
И она всё это время была одна. Не было у неё ни брата, ни сестры. Не кому было ей рассказать, не с кем разделить. Не кому показать.
Так стало жаль её, и он взял её руку, стиснул.
Захотелось ему увернуться от красной вспышки, что встала перед глазами. Полыхала огнём, выла диким зверем и металась, сдавила его сердце своими когтями.
Умираю.
Не могу защитить.
Словно игла ползёт внутри меня.
Она уже в лёгких, чуть выше груди.
Мешает дышать.
Ещё немного и будет в сердце.
Не могу сделать ничего.
Умираю.
Это не было голосом. Скорее потоком образов, что складывался в слова. Но он услышал и вскочил. Потерял дар речи и никак не мог взять себя в руки, что сказать Аниже. Мямлил, размахивал руками, пытался объяснить, она слушала внимательно, мерила его взглядом, ловя каждую деталь, пару раз сказала ему успокоится, но он не слушал, тараторил и тараторил.
И тогда она пнула его в колено.
* * *
Дукан ворвался на его крик и выдохнул в пещеру ароматный дым. Кальдур шипел от злости и тёр колено, пытался выбирать осторожно выбирать слова и донести до Анижи смысл.
— Наконечник. Он ещё у вас? — спросила она Дукана.
— Конечно, — он сунул руку под рубашку, достал платочек и аккуратно развернул.
Анижа взяла его и понесла к выходу. Там было больше света.
— Да, похоже на то.
— Что? — почти одновременно спросили мужчины.
— Он вытесан. Не отлит. Именно вытесан. От него мог отделиться осколок. Тут есть странные грани.
— Хочешь сказать, что часть этой штуки у неё внутри?
— Я думаю да.
— Он в её лёгких, — пробормотал Кульдур. — Мы опоздали.
— Нет, — спокойно ответила Анижа.
Сунула осколок Дукану, рванула к своей сумки, выгребла странное маленькое лезвие и сунула в огонь.
— Ты чего удумала?
— Доспех сможет залечить такую рану?
