полилось у него по плечам, стекло между лопатками и забралось внутрь, переместив пожар туда, выжгло ему всё нутро, скрутило, как в мясорубке и…
Темнота.
Тело Кальдура не смогло вытерпеть такой боли. Он потерял сознание и одновременно остался в сознании, но где-то ещё. Стоял посреди темноты. Но уже не один.
Словно раскаты металлического грома к нему приближались гулкие шаги. Он увидел коренастого гиганта чуть выше двух метров, выточенного из чёрно-серой матовой стали, украшенного полотном из угловатых шипов, c лицом, напоминающим оскаленный череп самой Смерти. Раздался низкий металлический рык, и Кальдура обдало потоком пара. К нему протянулась рука. И он взялся за неё.
Мы Мрачный Колосс.
Мы Кальдур.
Мы живой доспех.
* * *
Закатное солнце окрасило небо красным.
У дальнего конца его уже замерцали звезды. Холодный речной ветер разгулялся, сдул последние облака, прогулялся по пристани и заглянул в тихий переулок.
— А я уж думал ты не придёшь, — с наигранной печалью заметил главарь.
Он сидел на своеобразном троне, сложенном из старых ящиков и корзин. Бледную Анижу, с красными от слёз глазами, он держал у себя на коленях, одной рукой стискивал её горло, второй водил по бедрам. Одежда на ней была целой.
Остальные бандиты при появлении Кальдура бросили свои важные дела, сплюнули жевательный табак, отставили трубки и бутылки, поднялись и разулыбались в ожидании нового развлечения.
— А я пришёл, — голос Кальдура был столь холоден, что несколько бандитов поприветствовали его смехом и улюлюканьем.
— Принёс? — медовым тоном спросил главарь и стиснул грудь Анижи, она даже не вскрикнула.
— О да, — голос Кальдура тоже сделался бархатным, он улыбался. — Кое-что я тебе принёс. Отпусти её, ублюдок.
— Или что? — рассмеялся главарь и уткнулся девушки в грудь. Та лишь отвела лицо.
— Или я покажу тебе.
Словно порыв ветра раздул волосы и одежду Кальдура. Раздался хлопок, позади него взвилось пламя и тут же погасло, жидкий металл растёкся по его шее и спине и принял форму.
Тяжёлый. Куда более тяжёлый, чем прошлый его доспех. Кальдур прибавил в росте, вырос на пару голов выше самого высокого громилы, и стала раза в два шире него в плечах. Тело слушалось его, но с какой-то неприятной инерцией и неповоротливостью.
— Ха, — главарь отшвырнул Анижу в сторону и радостно хлопнул в ладоши. — Так и знал! Так и знал! А монах-то боевой! Боевой! Самый настоящий жрец! Чудотворец! Будет представление! Ну-ка, Шейс, осади-ка его.
