— Но, ваше высочество, если я поведу этого оборванца на кухню, то вы останетесь наедине со вторым заключенным… — начал было пытаться возражать Вольф, но я его быстро оборвал.
— Сэр Кауст, как вы, наверняка видите, иначе я начну волноваться за ваше зрение, я здесь не один. И поверьте, виконт Дерн прекрасно сможет мне помочь в случае непредвиденных обстоятельств, ведь он-то как раз имеет прямое отношение к структуре различных форм содержаний заключенных, не так ли, виконт? — я повернул голову в сторону Дерна, который только усмехнулся и отвесил мне легкий полупоклон.
— Мой долг подчиняться воле вашего высочества, но я не одобряю это решение, — Вольф поджал губы и направился к камере Хейна. Замок звякнул, дверь распахнулась, сэр Кауст схватил крепкой рукой мальчишку за шиворот и поволок в сторону выхода, предварительно кинув связку ключей Дерну.
Когда мы остались одни, я взял стул, подтащил его к клетке и пристально посмотрел на мужика, который заметил мой интерес и остановился, глядя прямо на меня через решетку. Я не собирался отпирать клетку. Личный контакт с заключенным не был предусмотрен мною в первый день нашего тесного общения. О методиках допроса майор знал много, как бы не больше, чем о ведение военных действий. Так что, я решил воспользоваться этими знаниями, заодно и потренируюсь в столь деликатном деле, потому что в то, что предлагала мне память майора пыточная комната вообще не входила, и физические пытки фигурировали в странном значительно урезанном виде. Дерн занял позицию чуть сбоку, чтобы видеть и допрашиваемого, и следователя. Ну что же, в нем я похоже тоже не ошибся, методиками допросов виконт владел, и дурацких вопросов на тему: «А почему мы не открываем клетку?», — от него не поступало. Я сидел, чтобы создать у заключенного иллюзию того, что он может меня подавить, глядя сверху вниз. Без жестких методов это могло дать небольшое преимущество в плане того, что он откроется и ляпнет что-нибудь важное. Уго не был профессиональным шпионом или диверсантом и вряд ли мог рассчитывать на какие-то хитрости, которые помогут ему не выдать своих господ, потому что его не учили противостоять даже простой физической силе.
— Доброй ночи, мастер Уго, — наконец я прервал затянувшееся молчание. — Уже ведь ночь, знаете ли, почему вы не спите? Не устали за день? Или, может быть все гораздо более банально, и у вас обычная бессонница?
— Судя по тому, как к тебе обращался тот напыщенный гроуменец, ты — ушедший от моих господ принц Бертран, — голос Уго был грубым и резким, похожим на карканье ворона. Высказавшись, он запрокинул голову и расхохотался. — Вот ведь как получилось, а. Ты единственный из крон-принцев, кого не коснулась отрава честно спаиваемая остальным принцам нашими верными людьми. А все почему? Потому что ты из постели в постель к своим шлюхам нырял постоянно и так часто их менял, что Бакфорд просто не знал, где тебя можно отловить в следующий раз. Вместо того, чтобы постигать науку править, как любой уважающий себя наследник, ты предавался разврату. Кто бы мог подумать, что именно это тебя в конечном итоге и спасло, — добавил он задумчиво. Все верно, Уго думал, что это не секрет, ведь я не попался в ловушку, и уже потерял страну. И хоть у захватчиков именно в Гроумене все пошло не по плану, на конечный итог это все равно не повлияло. Сейчас же в Уго говорило тщеславие. Он внутренне готовил себя к пыткам и таким образом пытался себя подбодрить. И все бы ничего, вот только в живых оставался еще один крон-принц, и как раз в стране, где еще господа Уго не резвились. Я нахмурился, вспоминая несостоявшийся обед и неестественную бледность на лице принца Лазаля. Резко повернувшись к Дерну, который нахмурившись, должно быть тоже просчитывал варианты для своего принца, я задал один единственный вопрос.
