У возницы ёкнуло сердце: «Ужели нас догнал капитан Луис?..» Опушка волос на его лысине встала дыбом.
− Мать Небесная! Чует мое сердце… не уйти нам от лап капитана… − Початок втянул голову в плечи, − он же лучше других…
− Умеет вытаскивать чужими руками каштаны из огня. Так, что ли? − Алонсо, сжав губы, смотрел на Ан-тонио.
− Конечно, глупая твоя голова! Но не только… Он лучше иных в Мексике стреляет и идет по следу!
Алонсо покачал головой:
− Знаешь, в чем твое преступление, старик?
− Ну? − торгаш напрягся, сузив глаза, пот заблестел на его носу.
− В том, что ты родился. И из пятидесяти − тридцать лет просидел под бабьей юбкой. И как она отпустила тебя с нами?
− Послушай! − Початок налился темнючей кровью. − Если только у тебя, сопляк, рождаются в башке умные мысли, то мне, может, лучше пропустить глоток-другой и отправиться в Мехико?
− Да заткнитесь вы! − Фернандо дернул за рукав Алонсо. − Нашел время! Пожалуй, будет лучше, − он говорил сухо и уже только по делу, − если кто-то из нас подъедет поближе к этому чертову лесу и крикнет, что к чему.
Алонсо проверил в ольстрах у седла пистолеты.
− Я еду!
− Нет, брат, − Фернандо остановил его рукой, посмотрел младшему в глаза. − Лучше это сделаю я. А ты присмотри за ним и держи палец на курке.
Не говоря боле ни слова, он пришпорил коня.
Когда мохнатый склон холма скрыл с глаз Фернандо, Початок со смиренной вежливостью окликнул младшего Гонсалеса:
− Сеньор Алонсо, как вы думаете, сколько мы уже ждем нашего дона?
− Порядочно, − не поворачивая головы, отрезал испанец.
− А сколько будем еще ждать?
− Порядочно.
Початок затих. Душила обида: его откровенно не заме-чали.
* * *
Фернандо уже изрядно удалился от империала. Конь уверенно мял высокую, впросинь, траву вдоль самого леса. Столб мошкары курился над ним, звонкий и злой, нудный, как гортанная песня краснокожих. На некоторое время он позволил жеребцу жить своим умом, тот потянулся к траве, спугнув чету притаившихся кроликов. За четверть часа всадник еще дважды поднял с лежки чернохвостых оленей, а это был хороший знак: людей рядом не было. Взгляд Гонсалеса то и дело натыкался на следы животных. У встречающихся ручьев их было особенно много: старых и совсем свежих.
Вдруг конь его будто споткнулся. Дернул кожей, насторожил уши. Теперь он ступал нехотя, готовый тотчас взять с места в карьер.
Фернандо впился глазами в напряженную сумеречность леса. Но тут жеребец вскинул утопающую в густой гриве морду, скосил глаза и захрапел. Гонсалес крутнулся назад, на дубленном ветрами и солнцем лице мелькнуло беспокойство. Там, далеко на холме, гарцевал Алонсо и кричал, сполошно давая ему знак возвращаться.
