Я смотрела на всё это… «великолепие» и диву давалась. Ну не дурдом ли, скажите вы? Может, сбежать на юга, пока не поздно? Купить путевку — дело нескольких минут, а собрать вещи и вовсе могу одним махом.
Беглого взгляда на мать оказалось достаточно, чтобы понять — никуда я не сбегу. Это она хорохорится, тряся головой и рубая на пианино, а на самом деле растеряна и ошарашена. Просто мама привыкла садиться за инструмент и в печали, и в радости. Любую непонятную ситуацию спасет музыка, считает она. Жаль, что с некоторых пор ещё алкоголем спасается.
А ситуация, действительно, мутная: кто-то же пришиб неведомого Юрку. И куда подевалась сестрица? Учитывая, что мы имеем труп, мысли закрадывались далеко не радужные. Понятно, почему мама с таким остервенением давит на клавиши.
Раздался последний аккорд, следом хлопнула крышка. Для Михаил Андреича это явилось чем-то вроде руководства к действию: он, наконец, подал голос. Сначала вывел протяжное «а-а-а», затем шмякнул широкой ладонью себе по лбу и взревел:
— Пришьют! Как пить дать, пришьют!
— Чего пришьют? — вскинула я брови.
— Сто пудов мокруху мене пришьют!
— Миша, не выражайся! — сделала замечание мама, а я поинтересовалась:
— Да, с чего вы взяли, что вам непременно станут чего-то там пришивать?!
— Срок был — был, мужик к нам заходил — заходил, а теперь ещё фраер этот подсуетится. Не менты, так эти бабловеды отпрессуют.
— Муля, не нервируй меня! — прикрикнула на него мама. Мишаня досадливо махнул рукой, опустился на диван и свесил голову. Мать, не снижая тона, адресовала своё беспокойство мне: — Вот ты скажи мне, скажи, где она может быть?!
— Я не знаю. Честно.
— Господи! — всплеснула руками она. — Это не дочь, это божье наказание просто!
— Мам, не говори так.
— А как, как мне говорить? Неблагодарная она, вся в отца!
Начинается… С одной стороны, я её прекрасно понимаю, сама за непутевую сестрицу переживаю, с другой, если она добралась до отца, сейчас и вовсе удержу не будет. Ни к чему хорошему это не приведёт — только поссоримся. А между тем, не мешало бы сосредоточиться и подумать.
Под мамино ворчание, напополам с воплями, я набрала номер сестрицы — недоступен. Проверила социальные сети, туда Жанна заглядывала почти месяц назад. Может у неё и существует какой-то дополнительный аккаунт по типу «Отвязная крошка», только мне оный не известен. Я подхватила сумку, за которой благодаря визитерам не нужно идти к себе в комнату, бросила маме «я скоро» и сбежала из дома.
