— Чего мало-то! — обиделась Юлька, плюхнувшись рядом на коленки. — Шестнадцать штук. Я считала. За пару дней. А если бы не этот сраный жирдяй, так ещё бы пошуровали. Ойвинд там заметил две нетронутые грядки. Во-он там! — подскочила она, махнув рукой.
«Вон там» уже вынесли разборки со дна на поверхность болота. Несколько ящеров мутузили друг друга, вырисовывая кренделя в перебаламученной воде.
— Да, не пошуруешь, — констатировала Ракна, вскочив на валун, дабы полюбоваться на драку субмарин. — И скоро они не уберутся. Ещё и под ногами будут путаться, когда по мостику пойдём.
Мостиками именовались непотопляемые тропы, по которым добирались к островкам-рудникам. У этого рудника он был узким, вихлястым, почти вровень с водой. Ящеры не упустят момент вывалиться на мостик и цапнуть шагающую по нему добычу. Добыча, понятно, шире пасти раз в сто — медведям так и вовсе раз топнуть, чтобы раздавить дурную башку под ногой. А вот мандаринкам гораздо хуже. Утащить их не утащат — кишка тонка — но стройные ножки девушкам попортят.
— Шатхия, как думаешь, ящеры скоро угомонятся? — спросила Ракна, сползая с камня.
Хутамка была непререкаемым авторитетом во всех зверских вопросах. Задницей чуяла, что в башке у монстров всех мастей. Она бросила взгляд на расходившееся болото и сухо бросила:
— Нет.
— А на третий день мужики не останутся, — вздохнула Ракна, подсаживаясь к ней. — Правило разумное, но дурацкое.
Она взяла раковину, внимательно осмотрела, сунула отросшие когти в щель и поднатужилась. Выколупывать камни лучше сразу. Такая уж их магическая натура: на воздухе они в раковинах засиживаться не любят. Не пройдёт и несколько часов, как прилипнут намертво — не выдрать. Начнут чернеть и терять лечебные магнитные свойства. Да и сами раковины от такого соседства капризничают, пытаясь учинить себе членовредительство. Добывают их совсем немного — нечего жадничать и природу обирать. Так что портить редкий товар небрежением чудовищное расточительство.
— Правило разумное, — задумчиво повторила Шатхия, вынимая из раковины на редкость крупный камень. — Мы не живые. Нам можно травить себя дурным воздухом. А дубли живые.
— Ты так уверена? — подняла бровки Ракна и отложила добытый камень на расстеленный кусок берровой замши.
Шатхия взяла новую раковину, молча её выпотрошила, вынула камень и уверенно ответила:
— Они живые. Тот, кто умирает только раз, живой.
— Мы тоже умерли один раз, — вздохнула Юлька и пригорюнилась: — Мне, бывало, становилось так паршиво, что ложись да помирай. Ещё там, дома на Словене. А когда я тут умерла, поняла, что раньше это было не взаправду. Тупая была, не знала, чего решилась хотеть. Вот и накликала смерть.
