Декабрь 1944 года
(Из другого неотправленного письма матери, предварявшего первое)
Верни себя настоящего, полноценного, ясного, не запутанного душевно, свободного морально в своих поступках. Верни себя, прежде всего себе самому, для своей работы, которая была для тебя всегда самым дорогим в жизни, а затем — и нам, твоим близким, которые верят в тебя и любят тебя. Собери свою волю, ты всегда гордился ею, она более, чем когда-либо, нужна тебе именно сейчас, чтобы встряхнуться, чтобы стать вновь самим собой. Сбереги себя.
Декабрь 1944 года.
(Из третьего неотправленного письма матери, написанного в те же дни)
У нас с тобой много бед из-за неестественности и редкости наших встреч, краткости их. А ведь мысленно, особенно ночами, когда я не сплю или просыпаюсь всегда с мыслями о тебе, я так много говорю и пишу тебе. И еще одно: подумай над тем, что я говорила тебе о том, как летит время, которого не остановишь. Это к тому, что я, естественно, уйду из жизни раньше тебя и мы не знаем когда, поэтому мне всегда так больно, что мы с тобой обкрадываем себя, лишая себя наших встреч.
28 декабря 1944 года
(От матери)
Где ты в день Нового года? Отзовись! Желает тебе мамка здоровья, счастья, большого заслуженного отдыха в конце 44-го года и главное — удовлетворения в работе, вернее — не удовлетворения, потому что его у тебя не бывает, — а творческих радостей и горения. Помню, ты писал мне в сорок первом году, что ты в пекле жизни.
5 марта 1945 года
(От матери)
Когда тебя ждать? Я рада, что ты себя хорошо чувствуешь, но меня не особенно радуют твои намерения по линии комендатуры.
(Прочтя это, стал вспоминать, какие же у меня были намерения, и наконец вспомнил, что у меня была идея посидеть в качестве зам. коменданта с месяц или два в одной из наших военных комендатур, что, разумеется, при работе в «Красной звезде» навряд ли было реально. Далее мать пишет:)
Смотрели с папой и Алексеем «Дни и ночи». На нас картина произвела впечатление сильное. Я считаю ее большим достоинством то, что сценария не замечаешь, просто органически сливаешься с тем, кто борется, страдает, любит на экране. Девушка исключительно подобрана, в ней настоящая, не наигранная чистота, ее обаяние в том, что она такая простая, заурядная, и вместе с тем — такая, что не налюбуешься ее внутренним обликом и солнечной улыбкой. Чудный адъютант. Свердлин [34] — Проценко, Володя Соловьев. Мешает такой нарочитой серьезной картине заяц. Бледен облик комиссара — нет человека. И потом: почему «батальон Сабурова», когда не дано ни одного красноармейца? Мне это как-то резало глаз, оставляло неудовлетворенность.
