– Кто это? – по-прежнему тихо спросил Каймат.
Не любопытства ради: помощь предложил распорядителю, неожиданно сникшему под каким-то невыносимым бременем.
– Никому, – безотчётно потребовал Лунхат, хотя и знал, что предупреждение молчать до обидного лишнее.
Каймат просто кивнул, ничуть не обидясь.
– Это мой брат, – еле слышно выдохнул Лунхат. – Отец Каюри.
– Вот как, – протянул Каймат, разглядывая уставившегося на них бродягу.
Уставившегося открыто, выжидающе, будто тут ему что-то должны и вот-вот бросятся отдавать долги. Правда, непозволительно замешкались, за что ещё схлопочут.
– Наглый у тебя братец, – скривился Каймат. – Уж прости, отец, на грубом слове.
– Дрянь, а не человек, – с ненавистью процедил Лунхат.
Он заметно приободрился, взяв себя в руки после нешуточного удара от нечаянной встречи. И теперь размышлял, что делать: и вправду спровадить братца в пропасть, или чревато? Каюри отца не помнит: тот оставил её на попечение брата, когда малышке было четыре года. Сманил ублюдок трёх своих сыновей заняться контрабандой с какими-то имперскими дельцами. Двое старших погибли, а эта жадная сволочь с младшим сынком попала в рабство. А мальчишке только исполнилось двенадцать. Что уж претерпел Чахдур в том рабстве, Лунхат даже не представлял. Долго искал племянника, засылая в Империю ищеек, да так и не нашёл ни мальчика, ни его дрянного отца.
А тут гляди-ка, братец объявился аж через пятнадцать лет. Да не постыдился показаться на глаза. А ведь Лунхат как только не уговаривал алчного поганца, чтобы не втягивал сыновей в паскудное дело, не ломал им жизнь. Их сгубил, а у самого хватило совести выжить и притащиться к брату – боролся с закипающей в душе злобой Лунхат, направляясь к поднимающемуся с земли ублюдку.
Тот пялился на него не виновато, не просяще, а с вызовом. Не за милостью пришёл, а требовать, будто ему тут и вправду что-то должны. С того и начал, едва Лунхат подошёл и остановился в трёх шагах от гостя.
– Где моя дочь? – прохрипел зло, требовательно, зыркая на него исподлобья, как на врага.
– У тебя нет дочери, Цамтар, – окончательно придя в себя, холодно оповестил брата Лунхат.
– Ты всего лишь её опекун, – пренебрежительно отмахнулся тот. – Теперь я вернулся. И дочь моя. Я её забираю.
– Странно, – задумчиво протянул подобравшийся к ним Каймат, насмешливо оглядывая немыслимо спесивого оборванца.
Тот ожёг его яростным взглядом. Однако рот держал на замке: с королевским гвардейцем не полаешься – не только без языка уйдёшь, но и без ног. А то и вовсе без головы.
