– Ты не голодна? – осведомилась она, сонно скручиваясь калачиком.
– Кушала. Прлиносили. Вкусно, – успокоила Аки и зевнула.
Широко, по-волчьи.
– Ты меня осуждаешь? – рискнула залезть к ней в душу Ринда.
Не захочет – не ответит. Спрос не грех.
– Он был плохой, – задумчиво оценила подруга.
– Ты же его не знала, – невольно вырвалось у Ринды. – Тебе он ничего не сделал. А я вынудила тебя его убить.
– Сама рлешила, – резонно заметил священный воин, которого ни силой, ни лестью не принудишь что-либо сотворить против воли.
– Ты меня не оставишь? – чувствуя, что засыпает, всё же забеспокоилась Ринда.
– Нет, – тявкнула Аки, снова зевнула, подгладила свою княжну по голове и приказала: – Спи.
Воевода вломился к ним ни свет ни заря. Будто пёс, науськанный на след добычи. Ещё слова не сказал, а уже обшарил всю светёлку придирчивым взглядом. Ринда как раз закончила обмываться и утиралась широким рушником, которым и прикрыла наготу – благо его хватило на самые приятные мужскому глазу места. Но голые плечи да ноги выставлены напоказ – срамотища, если задуматься.
Только вот Виргиду Длинноусу её прелести нужны, как свинье плавники. И не потому, что на его вкус княжна больно тоща да заносчива – с такой в любовном деле каши не сваришь. Нет, к ней его привела новость, что с рассветом облетела всю крепость: Торсела с полюбовницей жестоко зарезали.
– Твоих рук дело? – без обиняков, ткнул воевода пальцем в подозреваемую.
– О каком деле речь? – брюзгливо прошипела Ринда, изображая несуществующую стыдливость девы, которая прямо-таки запуталась, куда лучше перетянуть рушник: на плечи или на ноги.
– Виргид, ты не обалдел? – холодно поинтересовалась влетевшая вслед за ним Дарна.
Она цапнула с кресла меховой плащ, брошенный туда ночью. Подскочила к княжне и поспешно её укутала:
– Не припомню, чтобы права оберегателя княжества позволяли тебе врываться сюда в любое время без дозволения.
– Это вы или нет? – набычившись, упёрся воевода.
– Что случилось? – раздражённо нахмурилась Ринда. – Или объяснись, или уходи. Не устраивай мне тут представлений.
– Торсел мёртв, – многозначительно поведал Длинноус.
Что-то, а строить подходящие рожи Ринда училась долго и вдумчиво. И строила их чуть ли не поминутно – иной раз и сама не помнила, как очередная вылазила наружу морочить собеседнику голову. Так что сейчас лишь мимолётно отметила, что на её лице расцвела злорадная ухмылка полнейшего удовлетворения.
– Какое чудесное утро, – почти пропела она, обращаясь к Дарне с таким видом, будто кроме них тут больше никого. – Торсел сдох. У меня давно не случалось такого замечательного вдохновляющего утра.
