Торсел – известный поклонник плотских безобразий – сидел на краю широкой лежанки, утопая в пышной перине. Довольно осклабясь, он лез за вырез кружевной рубахи, сползший до сосков грудастой девки на его коленях. Пышная кучерявая прелестница, игриво повизгивая, выползала из сжавших её толстых лап сдобным тестом, к которому Торсел прилип так, что не отодрать.
А его судьба взирала на него в окно двумя парами глаз. Аки покосилась на подругу: не засмущалась ли? Сможет ли доделать начатое? Или лучше заняться её кровником самой, дабы не напортачить? Глаза Ринды полыхали сухой холодной ненавистью – расчётливой, как бывалый казначей.
Она отнюдь не стремилась к званию праведницы. Да и в деревнях вокруг скита всякого насмотреться задолго до того, как наступила пора это испробовать. И когда они проникли в горницу, прикрыв за собой дверь, а Торсел – поди ж ты – уже успел спустить штаны, ей стоило сил не заржать во весь голос. Мерзкий упырь застыл поставленным на попа бревном, которое сверху венчали вытаращенные глаза, а снизу кольцо сползших по ногам штанов.
Аки не разделяла её веселья – не до смеха. Не обращая внимания на застывшую раком девку, метнула ножи. Ринда поняла, что случилось, лишь увидав, как из шеи и правого глаза Торсела торчат тонкие обмотанные кожей рукояти. Она только крякнула: так быстро всё случилось, что сама не поняла, как лихо свершилась её месть. Столько ждала этого дня, так готовилась, предвкушала, а всё решил мгновенный полёт ножей, пущенных чужой рукой.
И неожиданно обескуражил. Вдруг некстати подумалось, что рухнувший на пол Торсел вовсе не был записным злодеем: из тех, кому любо убивать ради самого убийства. Что чудовищная властность, пропитавшая насквозь эту сложную натуру, не оставляла той шансов договориться с совестью по-хорошему. А вкупе с его необозримой жадностью толкнула хозяина на подлые мерзкие поступки
Пока княжна недобро супилась, кусала губы и чуть ли не пыталась искать своему врагу оправдания – нужные покойнику, как припарка для мозолей – Аки завершила дело. Сквозанула молнией к лежанке и оседлала прелестницу, что уже заворачивала к ним башку: полюбопытствовать, где там замешкался любовничек. Ринда видела лишь хищно согнутую худую чёрную спину. Да голые ноги распутной девки, задёргавшиеся на перине под опадающей мясистой задницей. Убита – догадалась мстительница, ожидая, что её вот-вот замутит. Но душа взирала на убийство с холодным равнодушием мясника, что режет скотину каждый день.
