Все уставились на ослепительно жёлтые лимоны.
Солнце коснулось горизонта, бетонная стена фабрики ещё полыхала красным, зато сложенные шалашом ветви полыхать не хотели. Изведя половину спичечного коробка, Кампари отчаянно ругался, зная, что может спасти положение, и не желая этого делать. Сумерки быстро сгущались.
— Твою ж мать, — пробормотал он, пока компания делила еду на равное количество кусков, и достал из внутреннего кармана блокнот.
Вырвав и скомкав десятки пустых страниц, он рассовал их между ветками, обложил прутьями потоньше, потом, зажав горло одной из бутылок пальцем, сбрызнул свой шедевр алкоголем. С новой спички огонь занялся.
Кампари поднял торжествующий взгляд на фабричные окна, чернеющие за маревом разгорающегося пламени, и всем нутром ощутил барьер — прямо за перелеском.
Близостью границы питались споры на тему того, как поступить с фабрикой, да и будущее карьера вызывало вопросы. Во всякое время года рабочие отгоняли технику и уезжали домой за три часа до заката — так велела служебная инструкция, то ли проявляя снисхождение к суеверным страхам, то ли искусно их подогревая.
— О такой роскоши, как стаканы, никто, как и я, не подумал? — обернулся Кампари к спутникам.
— Мы договорились делиться водой, — пробасил Феликс. — У меня тут пять двухлитровых капсул.
— Поздравляю, новички. Огненную воду придётся глотать из горла, а лимоном только закусывать. Должен заметить, мы являем чудеса предусмотрительности.
Компания захохотала.
— Я не шучу. Чуете, холодает? Пить в чистом виде даже разумней. У меня предложение — как всегда, совершенно безопасное. Стены карьера — горки слишком пологие, чтобы съезжать, усевшись на задницу, но если лечь и покатиться, острые ощущения гарантированы.
Молодые люди повскакивали с мест.
— Стоять! Не все сразу. Половина останется у костра.
— Поддерживать огонь может и один человек! — взвился Юлиус.
— Если половину из нас засыпет песком, остальным придётся откапывать, — объяснил Кампари. — Фонари при себе? Группироваться, прикрывая самые ценные места, все умеют? Очерёдность решаем жеребьёвкой, верхнюю одежду оставляем у костра. Ну что, по глотку для храбрости?
Кампари пошёл в числе первых. Сначала он переворачивался сам, заставляя себя катиться, но склон с каждым метром становился круче, инерция тянула вниз, скорость вышла из-под контроля. Закрыв глаза, чтобы в них не попал песок, он летел на дно и впервые за месяц не чувствовал себя мёртвой плотью.
