— А сейчас уже поздно, — продолжила девушка. — Даже если я произведу нужное впечатление, добьюсь того, чтобы меня приняли в сёстры, Совет скажет: «Исполните долг, а потом идите в монастырь, никто вас не держит».
— Верно, — Кампари выдвинул подбородок. — Итак, вы лишаетесь работы, а найти новую с таким клеймом невозможно. Теоретически, вы обречены умирать на улице.
— Я думала, что готова и к этому, но…
— Вам не дадут умереть. У нас же гуманное общество. С точки зрения Совета, человек, обрекающий себя на участь изгоя, не может считаться психически здоровым. Вас отправят на принудительное лечение.
— Буду первой сумасшедшей за столетие. Вот только…
— Если после лечебного курса вы не измените решение, за вас возьмутся по новой. Рискуете никогда оттуда не выйти.
— Меня больше тревожит другое. Никто ведь точно не знает, в чём заключается психиатрическая терапия. Вы знаете?
— Нет, даже я не знаю. Секрет организации.
— Вдруг со мной сделают что-то, после чего я буду думать и действовать иначе?
— Перефразируя, вдруг вас вылечат? Да, я бы тоже испугался. Впрочем, не уверен, что медики располагают возможностями, которые им приписывают, — протянул Кампари. — А всё-таки проверять не хочется.
— Тем не менее, мне придётся проверить, — заключила девушка.
Кампари посмотрел на её профиль: ни одной мягкой линии.
— Перед морозильной камерой вы рыдали от безвыходности, потому что смирились с повесткой, — заметил он.
Она кивнула.
— А теперь готовитесь к принудительной терапии. Почему?
Девушка пожала плечами:
— Говорить с вами — странно. Будто сплю. А во сне смотришь на вещи не так, как наяву. Вас этому учили?
Кампари помотал головой, прошёлся по комнате, и наконец произнёс:
— Вас не загребут на принудительное лечение, если голодная смерть исчезнет с горизонта, если ваш номер не удалят из базы занятости, а перекинут на новое рабочее место.
— Технически это верно, но кто же возьмёт меня на работу с отказом от исполнения долга за плечами?
— Я.
Она отвернулась. Удивилась? Вряд ли. Она не дура: должна была догадаться, к чему он клонит.
— Зачем? Я не училась в старшей школе. Прошла образовательную программу по второму разряду.
— И что? Вакансий, сопряжённых с интеллектуальной деятельностью, всё равно пока нет, зато в моём кабинете царит хаос, а уборщиков я к себе не пускаю: в пункт связи без кода не залезешь, но на столе и в ящиках — куча записок, порой более важных, чем официальные документы.
— Записок… Бумажных? Производство бумаги ещё существует? Я думала, её можно потрогать только здесь.
