Командор опустился на колени рядом с бывшим директором оружейного завода, проверил пульс и заряд револьвера. В обоих случаях — ничего.
— Все знали, на что шли, — Фестус хотел, чтобы слова прозвучали жёстко, но голос осип.
— Пау этого не переживёт, — произнёс Кампари бесцветным голосом.
Он должен был корчиться на полу, но ничего не чувствовал. Не потому ли, что полтора месяца назад обожрался эмпатией, страхом и болью от мысли — «Друг Пау не выйдет живым из Отдела Контроля», и теперь, как мокрая губка, больше впитать не мог? Или после бегства из рухнувшего Центра, после того, как выяснилось, что дом Пау съеден барьером лишь наполовину, и архитектор в восторге от финального штриха, в непоправимое просто не верилось?
— Переживёт, — выдавила Дик, и Кампари услышал в её голосе слёзы. — Не преуменьшай моё значение. И своё, в конце концов.
На девятнадцати этажах живых не нашлось. Бюрократы нижних ступеней лежали вперемешку с офицерами и заговорщиками.
— Знаете, командор, — нервно хохотнул Фестус, тяжело ступая по лестнице. — Я так и не решил вашу задачку о балансе милосердия и дальновидности, но, кажется, она уже не актуальна.
Кампари провёл рукой по лбу:
— Слишком тихо. Неужели мы настолько опоздали?
— Не думаю, что мы втроём кардинально…
— Командооооор!
На секунду Кампари показалось, что обнимать их бросился весь отряд. Пересчитал: пятнадцать человек. Двоих не хватало.
— Юлиус? Титус? — спросил он неожиданно ломким голосом.
— Юлиуса убили ещё на первом, — склонил голову Аурелиус. — Вместе с Эребусом. Без них мы бы сюда не вошли. А Титус остался на восемнадцатом. Разве вы их не видели?
Кампари оглянулся: Дик и Фестус смотрели в сторону. Про остальных не спросил: зачем обсуждать очевидное? Обнаруживая тела своих — теперь уже не тайных — сторонников, он сам думал: не будь здесь этих почти незнакомых командору людей, менее готовых к войне, чем хотелось признавать, он потерял бы весь отряд. Наделённые властью испокон веков нуждались в пушечном мясе, но когда же он, Кампари, оказался на этих рельсах и успел уехать по ним так далеко? В глазах щипало из-за Юлиуса, из-за невозможности сказать: «Так, ребята, поигрались и хватит: сейчас я сделаю как было».
— Контролёры — штук сорок офицеров — закрылись на крыше и нас не пускают, — нажаловался Аурелиус фальцетом. — Подниматься к ним на внутреннем лифте — самоубийство. Мы собирались лезть через станцию, когда услышали знакомые голоса.
— Там с минуты на минуту окажется пятёрка старших. Временно разделимся. Если группа захвата прорвётся на крышу, то откроет дверь оставшимся здесь. Предупреждаю: лифты, привязанные к Линиям, уже не работают.
