Предупредить вовлечённых в заговор, особенно тех, кто на Центр не работал, собрать их вместе, вооружить и ждать развития событий — всё это было разумно, правильно, но каждая секунда бездействия удваивала чувство вины. Отряд разбрёлся по периметру крыши, Кампари слышал приглушённые голоса, но он сам, Дик и Пау молчали, пока белобокая змея первого поезда не прошуршала под ними, на том уровне развязки, куда приходили составы со стороны Отдела Контроля.
— Ни души, — отрапортовал Аурелиус.
— Всё, — Кампари стряхнул оцепенение. — Заканчиваем траурное бдение. Ждите моих распоряжений. Надеюсь, распустим людей до начала рабочего дня.
На двадцатом этаже он юркнул в туалетную комнату, попытался привести себя в порядок у раковины, размером слегка превосходившей блокнот, и вздрогнул, подняв глаза на мутное зеркало: за его спиной стоял Пау.
— Не усердствуй, — сказал художник. — Если я хоть что-то смыслю в человеческой природе, в твоём случае — чем хуже, тем лучше. Синяки под глазами, обветренные губы, патлы в беспорядке — весь набор раздражающих признаков, не оставляющий места для равнодушия в мозгу одной служительницы общественного порядка. Я так понимаю, нам следует выметаться с восточной стены.
— Не торопись с выводами, — Кампари проверил револьвер в кармане.
— Ты не хуже меня понимаешь, что смерть твоей контролёрши не поможет Эребусу. Хочешь совет? Не думай. Если рассуждать логически, твоё решение бесполезно: контролёрша занята своей игрой и вспоминает о тебе разве что как о потенциальном государственном преступнике. Но нечто толкает тебя в затылок. Вот и слушай это иррациональное «нечто», — Пау изменился в лице. — Господи, до чего мы докатились.
* * *
— Кто? — раздался недовольный голос из-за двери с табличкой 34, оранжевой, как и все прочие двери на этаже.
— Смерть, — отозвался Кампари.
Он прислушался к повисшей тишине, затем к шагам и шорохам, не без удивления отметив, что Валентина была не одна. Прошло не менее двух минут, прежде чем ручка повернулась и на пороге вырос старый знакомый командора — офицер Отдела Внутреннего Контроля Домитиус, тут же отступивший в сторону. Только бессонная ночь и мрачные предчувствия помогли Кампари не заржать в голос, но челюсть всё-таки драматично отпала, когда Валентина, застывшая посреди комнаты, произнесла: «Свободен», и Домитиус, не забыв смерить командора ненавидящим взглядом, безропотно зашагал прочь по коридору.
— Круто, — Кампари зашёл в комнату и запер за собой дверь. — А если прикажешь с крыши прыгнуть — сиганёт?
