— Ваш предшественник тоже был образцовым сотрудником, но счёл возможным списать несколько прекрасных револьверов по просьбе экс-командора — до поправок к законодательству.
— У них были договорённости, о которых я понятия не имею, — быстро сказал Эребус. — Хорошо, что поправка принята, и теперь я могу исполнять требования Центра на законных основаниях. Так что послужило причиной вашего визита? В Отряд Критических Ситуаций приняли новых людей, или старое оружие вышло из строя?
Кампари молчал, разрываясь между побуждением уйти без объяснений и потребностью выложить всё как на духу. Ему было тревожно и весело. Эребус явно решил, что задал лишний вопрос, и сухо осведомился:
— Сколько револьверов вам нужно?
— Если быть точным, девяносто четыре. Но можно округлить до сотни. Не откажусь от того же количества складных ножей.
Серые, глубоко посаженные глаза округлились, и на секунду Эребус перестал казаться старше своих лет.
— Командор, я регулярно просматриваю Всеобщие Отчёты, но, похоже, пропустил очередные поправки к декретам. В Отряд Критических Ситуаций теперь можно принять более тридцати человек?
— Вы ничего не пропустили.
— Тогда зачем вам столько оружия? — о деловом тоне Эребус начисто позабыл.
— Готовлюсь к перевороту.
Собеседник онемел, потом издал натужный звук, отдалённо напоминающий смех.
— Понимаю, смешно, — вздохнул Кампари. — Но я не шучу. Видите ли, так жить нельзя. За что ни возьмёшься — всё запрещено. С комендантским часом и сухим законом ещё можно смириться, но Медицинский Совет прям в постель с фонарём и скальпелем лезет, да и в душу тоже, а прочие граждане подражают по мере сил. Представляете, даже в интернатах нездоровая атмосфера: воспитатели рыщут по комнатам — вдруг кто заночевал не в своей кровати?
Складки у рта Эребуса обозначились сильней, взгляд налился неприязнью, но Кампари уже не мог притормозить:
— Повод делить одеяло может быть только один, и он заслуживает позорной проработки, травли и пятна в личном деле. Оно понятно: дружба — пережиток прошлого, человеку положено жить в толпе и быть одиноким. Но ведь задрали. Даже мне палки в колёса вставляют. Откопал талантливого архитектора. Пау — знаете такого? Он за три месяца создал новый город вместо склада коробок, но, судя по всему, проекту хода не дадут — в лучшем случае. И это после пяти месяцев в психиатрическом отделе. Мальчика один раз вытащили из петли, так он же сейчас обратно полезет.
При внешнем несходстве молодых людей, ступор Эребуса удивительно напоминал первую реакцию Пау на кипу чистой бумаги.
