Александр стал полной противоположностью себя прежнего, лучшей из лучших противоположностей, как он полагал. Задиристый, свободолюбивый, бесстрашный — он вызывал страх и восхищение одновременно. Доставать учителей, менять девиц с невообразимой скоростью, курить далеко не сигареты, пить далеко не пиво и драться, пока противник не начнет захлебываться собственной кровью — это все приносило небывалые доселе ощущения вседозволенности, ощущения властителя всего и всех. Именно Краснов и пошатнул корону на голове Маркова…
На одном из школьных мероприятий Лекс совсем неприлично высказался в адрес девушки, что как раз танцевала на сцене, и даже поспорил с друзьями, что запросто уложит эту куколку «на лопатки». К несчастью (хотя сейчас Марков считает, что это был самый счастливый случай в его жизни) его треп услышал Павел Краснов и не заставил обидчика долго ждать.
После школы Марков, по обыкновению, плелся в сторону частного сектора, где так любил «тусить» со своими взрослыми друзьями. Там-то его и настигла кара за сквернословие.
Черноволосый парень из параллельного класса появился внезапно из переулка и без разговоров врезал Маркову в челюсть — хорошо, больно, до крови и багряного синяка на пол-лица.
Лекс, не ожидавший такого, сразу же повалился на землю и в недоумении уставился на своего обидчика. Сашка, конечно, многим дорогу переходил, но что он сделал этому «талантливому мальчику» — как о нем говорили учителя, — вспомнить так и не смог.
— Если хоть пальцем её тронешь или откроешь свой грязный рот в её сторону — убью, — спокойно пообещал Краснов, но, несмотря на ровный тон, в его голосе отчетливо слышалась ярость — древняя и могучая, от которой холодок бежал по коже, а сердце испуганным зверем колотилось сильнее.
Марков не был трусом и не стал бояться этих словесных угроз. Поднявшись, он вызывающе улыбнулся Пашке, предвкушая бой. Ему нравилось ощущать пьянящий адреналин, что вызывала драка, это было непередаваемое чувство, в тысячи раз лучше любого алкоголя и наркотика.
Наверное, Лекс слишком долго упивался собственными эмоциями или же у Краснова была отличная реакция. Но парень и опомниться не успел, как опять оказался лежащим на асфальте, теперь у него болела правая часть лица, а ушибленный глаз начал постепенно заплывать. Эйфория, что так кружила голову всего секунду назад, куда-то испарилась.
— Черт, чувак! — вскрикнул Сашка, хватаясь за глаз. — Я вообще не врубаюсь, о ком ты толкуешь!
