— Вон, вышлю вперед татарских конников — можете с ними пойти, — продолжал Хмельницкий. — Айтимир-мурза, слышишь меня?
Татарский воин, стоявший в стороне, мрачно глядевший под ноги, резко повернулся, услышав свое имя, и осклабился.
— Что хочешь? — спросил он Хмельницкого.
— Возьмешь к себе в орду французов? — гетман в упор смотрел на мурзу, в его глазах заиграли веселые огоньки.
— Нет, — резко ответил Айтимир-мурза. — Я их не знаю — что они за люди, какие воины. Как смогу им доверять? Нет, не буду брать их с собой.
— Не будешь? — Хмельницкий улыбнулся.
— Нет, не буду, — татарин также улыбнулся, ощерив хищные клыки.
— Ну, да ладно, — гетман устало махнул рукой. — Это я шутил. Оставайтесь пока при ставке, а там видно будет, — бросил он французам и пошел по своим делам, увлекая за собой Айтимир-мурзу.
Мушкетеры, все еще смущенные, с облегчением вздохнули.
С самого утра над рекой стоял густой туман. Хмельницкий построил полки, учинил им смотр, стал ездить меж воинами, выкрикивая время от времени: «За веру! За веру, братья!».
Татары переправились через реку и двинулись на польский лагерь. Тем временем, польская конница пошла через плотину на козацкую пехоту. Как будто разрывая покров небес, словно всадники Апокалипсиса вырастали из-за непроницаемой стены тумана кавалеристы коронного войска. Их встретил шквал артиллерийского огня. Ряды шляхетской конницы смялись, кони попятились обратно на плотину, из-за сутолоки лошади, люди падали в воду, кто мог — спешно отступал. Ободренные успехом, козаки перешли в контрнаступление.
Они ударили по противнику с флангов. Отряд Кривоноса зашел в тыл. Охватившая накануне поляков тревога стремительно перерастала в панику. Началось бегство.
Коронная армия бежала, бросив обоз и все, что в нем находилось — вооружения, припасы, все те бесполезные безделицы и предметы роскоши, которые совершенно непонятно для чего взяли с собой в поход шляхтичи.
Конным покинуть поле боя было проще. Однако на мосту у Константинова под ними обвалился мост, и многие погибли. Кое-кто остался в замке, надеясь защититься от преследователей, но в основном бежали дальше — на запад, в полном беспорядке, приводя в ужас жителей городов рассказами о страшном поражении и погоне со стороны диких и жестоких татар и козаков.
Пехотинцам же пришлось несладко. В битве при Пилявцах, а затем возле Константинова была уничтожена почти вся немецкая пехота, перед сражением же насчитывалось восемь тысяч отборных пехотинцев.
