— Ну, что ж, извольте. Как я уже сказал, известно о ней немного. Сама она из Нидерландов, однако довольно долго жила в Лондоне, от того, вероятно и родилась легенда о ее британском подданстве. Ей 27 лет. Одно время была поверенной штатгальтера принца Фридрика-Генриха, но я не могу с уверенностью сказать, поддерживает ли она связи с нынешним принцем Оранским.
— Не дурно, Анри, не дурно… Но связана ли она каким-то образом с Францией? — поинтересовался д’Артаньян.
— Полагаю, что да. По крайней мере, ей приписывали дружбу с герцогиней де Монбазон. Осведомленные источники утверждают…, — тут Арамис напустил на себя такую важность, что даже загрустивший было Атос прыснул от смеха.
— Так что утверждают осведомленные источники? — Портос горел нетерпением узнать очередную тайну французского двора.
— Я не могу этого утверждать, но люди, которым у меня есть все основания доверять, дали понять, что скандал с письмами герцогини де Лонгвиль не обошелся без ее участия.
Арамис обвел друзей многозначительным взглядом.
— Невероятно! — воскликнул Портос, который, казалось, был гораздо большим любителем скандальных историй, чем все остальные.
— А как она оказалась в Польше и, главное, как она смогла раскрыть тайну д’Артаньяна? — сказал вышедший, наконец, из задумчивости Атос.
— Трудно сказать. Однако, зная, что герцогиня де Монбазон находится в непримиримой оппозиции к Мазарини, можно предположить, что с этим как-то оно и связано.
— Это вполне логично, — согласился д’Артаньян.
Портос одобрительно крякнул, Атос промолчал и, казалось, снова ушел в себя.
— Но дело вовсе не в принципах и идеалах, — продолжил Арамис. При этом он в упор посмотрел на Атоса. — Леди Карлайль… хотя следует понимать, что это, безусловно, ее ненастоящее имя, — профессиональная шпионка. За деньги она готова служить кому угодно и выполнять какие-угодно поручения, вплоть до самых зловещих.
— Да уж, милейшее создание, ничего не скажешь, — сказал Портос. — В любом случае, очень надеюсь, что мы ее больше никогда не увидим.
Тема исчерпала себя. Все замолчали, и лишь Атос глубоко вздохнул. Он вспомнил, как Леди Карлайль добивалась от него признания, готов ли он ради нее пойти на убийство. Атос вздрогнул: он подумал, а действительно, смог ли? Не в бою, не на дуэли, а скрытно, исподтишка, трусливо? И кого? Кардинала? Королеву? Короля? Об этом не могли быть и речи — Атос не стал был убивать даже Мазарини, хоть и не питал к нему других чувств, кроме презрения. А если… Он с ужасом посмотрел на друзей, которые продолжали беззаботно болтать, вспоминая бурную и буйную жизнь в Париже — им ее явно не хватало в этой азиатской глуши.
