… Это стало повторяться каждый вечер.
Каждый раз, надежда больше не видеть его – разбивалась об этот надменный замораживающий взгляд зелёных глаз, о его высокомерное игнорирование, о мужской терпко-пряный запах его тела, об его безразличие. Мэг даже стала различать его шаги, забиваясь при этом в угол, как напуганный мышонок, поворачиваясь к нему спиной. Она больше не желала с ним разговаривать, а Ральф не считал нужным тратить на это слабое существо своё внимание. И безумие повторялось снова и снова. Это было даже не извращение, не насилие – это было чудовищное глумление над её тонкой женской душой, которая намного больнее переносила к себе такое отношение, чем истязаемое тело.
В первые дни, Мэг пыталась не думать о князе, старалась оставаться безучастной во время этого «акта зачатия», она представляла себе селение кузнецов, тех людей, за чьи жизни заплатила собой. Но день за днём это становилось всё невыносимее. Мэг пыталась вспоминать Шер, Войта или даже свой прежний мир, своих друзей, а мысли сами по себе резко обрывались и возвращали её к реальности, к Ральфу, к этому бесконечному кошмару. И Мэг уже сомневалась, хватит ли у неё сил выдержать это, она вообще не была уверенна, что может забеременеть от этого чудовища. А если так, то зачем продолжать? Всё чаще её вера в удачный исход сменялись апатией и упадком духа. Ей уже не казалось таким геройством выполнять условия договора с Ральфом и держать в руках жизни лугару. Прошло каких то три недели, но каких, адских, растянувшихся в вечность, в безумный сон наяву. И она всё больше хотела чтобы, наконец, наступил финал, безразлично какой, лишь бы можно было поставить точку.
Мэг устала. … Чтобы бороться за жизнь в этом хищном мире оборотней, нужно было быть таким же бездушным и кровожадным монстром. Их сила была в жестокости, которую они практично и выгодно применяли в своей повседневной жизни. Но она так не могла и не умела! Мэг знала, что ещё чуть-чуть, и она сойдет с ума.
В этот вечер Ральф попросту не пришел. Мэг даже уже не решалась думать, что у неё, наконец, будет от него ребёнок, по её подсчётам со дня на день должно было наступить полнолуние. Святая ночь для лугару, и испытание жутью, для таких как она, случайно оказавшихся в этом мире жертв. Уже прекрасно сознавая, что это за событие, с тревогой и будоражащим ознобом, Мэг подошла к окошку, прислушиваясь к доносившимся с улицы звукам. Где-то ближе к полуночи, до неё донеслись звериные отголоски этого волчьего шабаша. Издалека слышался вой тысяч голосов, рычание, крики, от которых волосы на голове поднимались дыбом, притягивая панический страх, отказывающегося верить в происходящее разума. Понимая, что это глупо, что сила лугару в эту ночь утраивается и войти в её комнату, если этого кому-нибудь захочется, не составит ни какого труда, но она всё же подтащила стоявший в углу тяжелый комод, и подперла им дверь. Заснуть на своей вахте ей удалось лишь под утро, и то всего на пару часов, беспокойным издерганным сном.
