- Смотри, как это может быть! - громко бросал он каждое слово. - Их жизни в твоих руках, каждого из них!
Открыв глаза, Мэг всё-таки взглянула в это ставшее ей уже ненавистным лицо. Его холодные налившиеся изумрудом глаза метали искры, побелевшие губы были крепко сжаты, хищные звериные клыки. Затем Мэг перевела взгляд на Войта, заглянув в его тёплые обеспокоенные глаза, потом взглянула на Аттила и Шер, и обступившую их стаю.
- И с ними ничего не случится, если я поеду с тобой? – прошептала она, уже не глядя на князя.
- Даю клятвенное слово! – отрезал Ральф. – Если ты родишь мне сына – стая Аттила останется невредимой, но если ты передумаешь – вы все умрете, и я вместе с вами, и ещё многие, кто этого не заслуживает!
- А что будет потом? … Если всё-таки ребёнок родится? – таким же слабым голосом спросила Мэг. – Тогда я буду уже не нужна, и ты убьешь меня?
Ральф смерил её внимательным взглядом и помолчав, ответил:
- Я отпущу тебя. Обещаю при всех, чтобы не опорочить свою честь, нарушенной клятвой – я клянусь, что ты получишь право стать свободной, если конечно не вступишь в сговор с врагами и не нарушишь главных законов лугару.
Мэг грустно усмехнулась, глотая слёзы, и проговорила уже более твёрдым голосом:
- А придраться ко мне можно в любой мелочи, из любого слова высосать угрозу предательства. Князь может и не сдержать клятву, данную чужачке, за это его не осудят. – Мэг перевела дух и продолжила, - Я поеду с тобой, если ко всему прочему ты пообещаешь, что не будешь отбирать первенцев в стае Аттила.
Ральф возмущенно фыркнул и задумался.
- А их жизней тебе мало?! – недовольно проговорил он. – Этот закон не мной был установлен, не мне его и отменять!
- Но твоя жизнь этого стоит! – возразила Мэг, - Твоя власть, то, что твой род продолжит править кланом. Это хорошая плата за мою страшную участь!
- Твою участь? – презрительно удивленно хмыкнул он. – А что на это мне скажут другие стаи? Я буду ставить условия, а не ты!
- Правда? – Мэг неожиданно вырвала у стоявшего поблизости Войта, кинжал и приставила его острие к своему животу. – А если так?!
Глаза Ральфа снова угрожающе сузились, а руки стали вздрагивать от лютой ярости, которую он изо всех сил пытался сдерживать в себе, призывая на помощь все крупицы имевшейся мудрости.
- Хорошо, - прошипел он. – Если ты дашь слово больше не вымогать у меня исполнения новых требований в обмен на свою жизнь. Это окончательные условия обмена. Стая Аттила будет жить, не отдавая дань перворожденными, а ты отправишься со мной добровольно, и добровольно будешь терпеть всё, что от тебя потребуется. И если сейчас хоть кто-нибудь, снова приставит к тебе этот проклятый кинжал, требуя ещё что-то, я клянусь Мозгером, здесь не останется ничего живого, и мне на тебя будет уже наплевать, я найду другой выход. Ясно всем?!! – угрюмо прорычал он.
