Тягучая, венозная кровь медленно ползёт по узкой стеклянной колбе, я рассеянно смотрю на неё, не замечая, как его свободная рука медленно скользит по моему обнажённому бедру, забирается под юбку. Твою мать! Намеренно избегая зрительного контакта, быстро разматываю жгут, отхожу, вставляю пробирку в систему, запускаю программу анализа. Кожа горит от прикосновений его пальцев. Хочу расстегнуть пару пуговиц на блузке — горло невыносимо давит. Подставляю руки под струю ледяной воды. Хочется сунуть туда ещё и голову.
— Свободен, боец, — бросаю я, снимаю медицинский халат, собираюсь, наконец, уйти. Он не двигается, так и сидит, смотрит на меня снизу вверх, сцепив пальцы в замок. Эти пальцы; я чувствую внутри их неспешные, растягивающие движения, словно это было вчера. Я не вижу его глаз под тенью тяжёлых, выступающих вперёд надбровных дуг — я погасила свет, на его губах и острых скулах играет вечерний мрак, и блики уличных огней мечутся на гладких бусинах над правой бровью.
— Закрой дверь за собой, — я выскальзываю из лазарета, мчусь по коридору к себе, в надежде, что мутное наваждение отстанет от меня по дороге.
Пара часов безопасности и абсолютной тишины в моей личной бетонной коробке, любезно предоставленной мне на время командировки — и я уже почти человек. Квартирка в разы меньше лидерских апартаментов, уюта и обжитости в ней немного — сумка с моими вещами так и стоит не разобранной, но я довольна тем, что у меня есть возможность уединиться. Здесь огромное окно от самого потолка, с низким широким подоконником, на котором удобно сидеть с чашкой чая и двумя подушками; вижу, как уборщики-изгои, свесившись с тросов, моют стены, а огромные поливальные машины смывают остатки ядовитой пыли в ливневые стоки. Волосы после душа влажные, и меня слегка знобит — плотнее кутаюсь в тёплый, пушистый халат, который привезла с собой из дома.
Хочу увидеть отца. Перемещения между фракциями запрещены на время карантина, но я надеюсь выпросить себе хотя бы один день после его официальной отмены — мне просто необходимо ощутить запах родного дома. Давно ночь, но мне отчего-то не спится — завтра у меня свободный день, и вылезать из своего убежища я не планирую. Я слишком устала от людей.
Вдали призрачно мерцают сигнальные огни Стены. Граница, отделяющая нас от внешнего, неизученных земель, мёртвых после Великой Войны. Что может найти там Прайор? Я никогда не задумывалась над этим. Вопрос, есть ли жизнь за Стеной, равносилен вопросу, есть ли жизнь после смерти — в Эрудиции не поощряют пространное свободомыслие, когда есть более прикладные вещи. Я ценю и строго соблюдаю наши правила, но иной раз мне сложно совладать с собой, и с каждым днём становится тяжелее. Трудно видеть, как всё, к чему я привыкла, горит в пожаре восстания, а я сама теряю контроль над своей жизнью.
