— Осторожно, скользко, — Эрик предупреждает меня в ту же секунду, как я делаю очередной шаг и теряю равновесие. Моя реакция спасает меня от падения спиной на острые сколы камней — я хватаюсь за его плечо, как за спасательный круг.
— Скользко, говорю, — повторяет он, как неразумному дитя.
— Очень вовремя, — я лишь закатываю глаза, но продолжаю держаться. За каким чёртом я сюда полезла? Ноги себе переломать?
— Строго за мной иди. — У кромки водопада он снимает с плеча мою ладонь и крепко сжимает в своей; мои тонкие пальцы в ней почти тонут. Гром бурлящего потока такой оглушительный, что Эрик повышает голос до крика. — Чуток намокнуть придётся!
Ещё раз проклинаю своё смиренное согласие потащиться за ним в неизвестность. Хотя был ли у меня выбор? Каждая фраза, брошенная им невзначай, воспринимается приказом.
Следую за ним шаг в шаг, прижимаюсь лопатками к сырому камню, чтобы бурный поток не смыл меня вниз. Влажность сто процентов, дышать тяжело, кажется, что уши забиты ватой, а удары плотных водяных струй отдаются у меня в грудине. Чувствую прикосновения ледяной воды к выставленной вперёд свободной руке, к саднящим после боя в Дружелюбии коленям, мокрая майка облепляет вздыбившиеся от холода соски, а волосы теперь беспорядочно вьются от влажности. Обратно самой мне точно не выбраться.
Перевал заканчивается ровной площадкой, заваленной плоскими камнями в порядке хаоса. Мы на дне пропасти. Тёмная река ползёт ленивой живой лентой в глубокую расселину в скале — бурлящие, шумные потоки остались позади. Здесь холодно и темно, я вижу ржавую кишку моста далеко над своей головой; снующие по нему лихачи кажутся отсюда мелкими, чёрными насекомыми. Какое здесь расстояние? Тридцать метров? Сорок? Сколько времени мы вообще шли? Мышцы голеней ноют от непривычного напряжения, убираю вбок сосульки мокрых волос, обнимаю себя руками, чтобы согреться и спрятать слишком очевидные под мокрой тканью очертания груди.
— Ветер меняется. Надвигается шторм, — он тычет пальцем наверх, указывая на узкие трещины в скале. — Скорость ветра сейчас достаточно высока, давление воздуха на препятствия возрастает, потоки ветра рассекаются об них, создаются вихри, ну и соответственно, звуковые волны.
— Спасибо за урок физики для младшей школы, — я начинаю злиться; Эрик не спеша проходит к центру площадки, вальяжно разваливается на одном из камней и откупоривает бутылку. Тусклый луч заходящего солнца подсвечивает тёплой рыжиной его внушительную фигуру, словно гранитный мемориал Отцам-основателям на главной площади у Искренности.
