– Папа, я ничего не вижу! – повторяю я, но на этот раз действительно это осознавая. Мои глаза открыты, но их застелила чёрная пелена.
– Даша, ты слишком сильно ударилась головой и…, – папа впервые не знает, что сказать дальше.
– Что?! Почему я ничего не вижу?! – голос срывается на истеричный визг. Что-то внутри мне уже подсказывает ответ.
Я вспоминаю своё "видение", в котором телевизор выключается, и я остаюсь в темноте совсем одна. В комнате без окон и без дверей, без выхода. Меня мучает ещё один вопрос: почему я одна? Где все мои друзья и родные? Где родители, где Саша, где Юлька с Даней?
– Даша, ты ударилась головой и теперь не сможешь видеть! – отец, наконец, подбирает подходящие слова, вот только легче от них не становиться.
Я слышу звук, похожий на открывшуюся дверь. Затем стук каблуков, который стремительно приближается ко мне и в итоге затихает.
– Даша…, – я слышу шёпот мамы.
Даже не видя её сейчас, я могу с уверенностью сказать, что мама плачет и не знает, что сделать. Она в замешательстве, и я сейчас нахожусь в таком же состоянии. Его вполне серьёзно можно назвать пред обморочным.
– Даша, поехали домой! – сурово произносит отец совсем рядом, будто над ухом.
А вдруг я забуду своих родителей? В смысле, забуду, как они выглядят. Воспоминание о вечно роскошной и идеальной маме пропадёт, и я больше никогда не увижу её длинные русые волосы, навсегда забуду, что она каждый день надевает новое платье. Больше никогда не вспомню папу в чёрном строгом костюме, с золотыми часами на руке и зализанной назад причёской. Что, если я совсем забуду яркость и красочность мира? Казалось бы, столь обычные вещи, но как важно ценить их. И как больно терять что-то до дрожи родное…
– Нет, я не хочу никуда ехать! – кричу я и чувствую, как по щекам льются горячие слёзы. Пытаюсь вытереть их руками и случайно дотрагиваюсь до глаз… теперь они бесполезны так же, как я в этом мире…
– Дарья, мы едем домой! Сейчас же! – строгий и не терпящий возражений голос отца раздаётся над моим ухом, словно гром среди ясного неба.
Меня бесцеремонно вытягивают из больничной койки. Ничего не видя, я теряю ориентацию и чуть не валюсь на пол, но меня вовремя кто-то подхватывает.
– На, надень, – говорит рядом отец. Он издевается?! Я не вижу, что должна надеть и, тем более, не вижу, где это.
Поняв, что сглупил, отец сам надевает мне что-то на лицо. По ощущениям я понимаю, что это очки. Я хочу сорвать вещь и выкинуть куда подальше, но за одну руку меня крепко держит отец, за другую – мама.
