Ездил в Вифанию и осматривал там покои митрополита Платона. Проводник, не умолкая, тянул заученную речь: вот постель, на которой владыка почивал… вот комната, в которой принимал просителей… вот зеркальный потолок, в котором отражались фигуры просителей, и там их владыка, подымая очи горе, рассматривал. Он не мог смотреть прямо в лицо, потому что от проницательного, проникающего насквозь взгляда его просители падали в обморок… вот ковёр, подаренный шахом персидским… вот… и т. д.
Был в театре и смотрел игру приезжего англичанина Ольриджа. Он играл Отелло, а Медведева — Дездемону. Игра и дикция замечательные. Он говорил шёпотом, но так звучно, что даже в райке этот шёпот раздражает ухо. Несмотря на то что он говорил по-английски и что, следовательно, я не понимал ни одного слова, остальные все актёры, понятно, говорившие по-русски, рядом с ним казались мне мелкими, ничтожными и смешными.
Купил и прочитал механику и физику Щеглова. Хотя очень многого не понял, но добросовестно дочитал до конца.
1 января 1863 года вечером я отправился на прогулку. Подойдя к Никольским воротам, я увидел около кабаков целую толпу. Это праздновалась отмена откупа[90]. По случаю удешевления водки, набросились на кабаки и переполнили их. На Трубной площади опять толпа около кабаков. Из любопытства зашёл в один. Оказалось, что всё заготовленное заранее вино уже выпили и толпа ждёт нового подвоза. Вот она, народная трезвость.
5 января у барыни родилась дочь Мария. Было несколько докторов. Большая суета. Невольно я вспомнил о деревне. Там роженицы уходят из общей комнаты в холодный, тёмный чулан, откуда после родов тащат их по 25-градусному морозу в угарную баню, где лежат они дня три и затем являются в избу и принимаются, как ни в чём не бывало, за работу. С кормилицами происходит возня неимоверная. Одна больна, другая без молока, от третьей несёт как из винной бочки. Вообще теперь весь народ, после отмены откупа, с утра каждый день пьянствует, и все улицы переполнены пьяными…
19 февраля ходил на публичную лекцию профессора Богданова[91], который читал о значении зоологических садов и зверинцев. Слушая лекцию, я думал, что в день освобождения крестьян из неволи говорят о том, чтобы сажать зверей в клетки и держать их в неволе.
Приписался к ремесленному цеху.
В марте слушал лекцию профессора Соколова[92] о дыхательных и голосовых органах. После этой лекции стал читать популярную медицину.
Все и везде толкуют о поляках и польской смуте. В Польшу назначается Муравьёв
