рассуждение об освобождённых / поездка в Венёв / мировые посредники / Вифания / Ольридж / отмена откупа / пьянство / польская смута / Колюбакин
Сегодня, 19 февраля 1862 года, ровно год, как нам предоставлена свобода устраивать жизнь по собственному желанию. Нас не продают уже больше наравне с коровами и овцами, не бреют голов, не режут у девок кос, даже не бьют по щекам. Я пользуюсь свободой и, однако, остаюсь тем же самым лакеем. Все мои товарищи и знакомые тоже продолжают жить на прежних местах. Только те, которым было отказано от места, или вследствие сокращения штата прислуги, или за дурное поведение, изменили свой образ жизни, но далеко не к лучшему. На каждом шагу только и слышишь, что ищут места. Поэтому я стал обдумывать, что не мешало бы устроить контору для нуждающихся в приискании места.
В мае ездил с барыней в Венёв. Это маленький, незначительный городок. От скуки пошёл на кладбище. Там прочёл на памятниках много курьёзных надписей. Некоторые записал. На одном памятнике было написано:
Венёвской бараночнице
1. Ударил час. Друзья простите.
Куда. Всё знать хотите.
2. Кости зрак Смерти знак.
Зри её всяк, — Будешь так.
3. О, вы, друзья, мои любезны,
Не ставьте камня надо мной.
Все ваши бронзы бесполезны, —
Они не скрасят души злой.
Не славьте вы меня стихами, —
Стихи от ада не избавят,
В раю блаженства не прибавят.
[89]Пока я занимался чтением надписей на памятниках, ко мне подошёл сторож. На мой вопрос, давно ли он здесь служит, ответил, что его сюда послал сам Бог.
— Каким образом? — спросил я.
— Служил я раньше при военном складе. Однажды ночью, когда я крепко спал, меня подхватило вихрем и унесло на кладбище, где я опомнился и проснулся только утром. Сейчас же я пошёл к священнику, рассказал ему о случившемся, и он назначил меня сторожем. С тех пор тут и сижу.
По возвращении в Москву, в июне, мне по делу Костина пришлось побывать у мировых посредников Лопухина и Трубецкого. Вот настоящие благородные люди. Я удивлялся их терпению и внимательности, с которыми они обращаются со всеми, приходящими к ним за разъяснением недоразумений. После чиновников гражданской палаты и управы благочиния и разных чинов полиции они мне показались ангелами умиротворителями и утешителями.
В сентябре заходил в гости к знакомому Куликову, у которого квартирует много студентов.
— Платят ли они? — спросил я.
— Бедны, но честны, — ответил Куликов. — Если денег нет, часы отдают. Одно нехорошо, что они все большие забияки и спорщики. Иногда целую ночь до самого утра галдят.
