В конце сентября происходил раздел имущества между наследниками Демидова. Пётр Львович отказался от причитающейся ему части наследства в пользу остальных сонаследников. В это время Аграфена Александровна не дала его управляющему сена для лошадей и в седле, которое выбрал себе Пётр Львович, заменила серебряные стремена простыми. Когда Пётр Львович узнал об этом, он рассердился и потребовал свою часть, равняющуюся тридцати тысячам рублей. Все заахали и накинулись на Аграфену Александровну; но было уже поздно. Пётр Львович взял деньги и всё распределил между дворнею покойного.
В октябре месяце ездил в зарайское имение И. С. Дурново к Аграфене Александровне с письмом по делу о разделе между нею и М. П. Алексеевой наследственного имения Авд. А. Демидовой.
Когда я приехал в город Подольск, все жители были на улице. Ждали проезда великого князя Михаила Николаевича[70]. Скоро пролетел фельдъегерь, а затем приехал и великий князь. Он вылез из коляски, подошёл к стоявшим в строю артиллеристам, поздоровался с ними, поговорил с офицерами и сейчас же уехал.
Проехав через утопающий в грязи Зарайск, добрался наконец до Истоминки. Пока Аграфена Александровна рассматривала бумаги, я сидел в девичьей. Аграфена Александровна объявила, что она обдумает и подпишет бумаги на следующий день, и оставила ночевать.
В девичьей сидели экономки и две девушки, Аксюша и Катя. Там же лежал журнал «Русский вестник», который читала Катя. Я стал просматривать журнал, а потом читать вслух повесть и читал до двух часов ночи. Кате восемнадцатый год, и она очень красива. Скоро её будут звать Екатериной Яковлевной, так как она замечена сыном Аграфены Александровны, молодым гвардейским офицером, и её пошлют к нему в Петербург.
Возвратившись в Москву, прочитал стихотворения Кольцова и сам стал писать стихи. Теперь пишу стихи под заглавием: «Приезд мой в Москву».
В декабре (1857 г.) прислуживал на вечере у Н. А. Усова. Было много гостей, и очень много разговаривали по поводу дворянских губернских комитетов, занимающихся рассмотрением вопроса об устройстве крестьян[71].
В трактире у Триумфальных ворот собравшиеся дворовые разных господ читали напечатанное в газетах предложение нижегородскому дворянству заняться рассмотрением вопроса об устройстве быта крестьян. По этому поводу много разговаривали.
— Это доказательство, что будет скоро воля, — сказал один.
— Ну, этого нельзя сказать. Пока идут одни только рассуждения, — ответил другой.
