Беседа становилась оживленнее. Матросы интересуются подробностями взятия Барвенкова и Лозовой нашими войсками, просят рассказать трагедию деревни Дубровцы.
О происшедшем в деревне Дубровцы высказался тот же пожилой матрос.
— Сам же ты, сынок, до этого сказал, что фашисты зверье. Не укроти их, они все дороги нашей Родины и других стран усеют трупами.
На обратном пути мы с Михаилом Михайловичем зашли к бригадным разведчикам. От последнего налета вражеской авиации они сильно пострадали. В угол дома, где разместилась часть людей, угодила бомба. Семь человек убито и пятнадцать ранено. Гуса мы встретили у крыльца избы, в которой разместили раненых. Он не успел еще и отряхнуться. Лицо его вымазано, шапка опалена, рукав шинели порван и густо окроплен кровью, из полы вырван большой кусок. Младший политрук находился в том же доме и чудом каким-то остался невредимым, только слышал плохо. Сам он и выбрался из-под развалин. Он доложил нам о случившемся, сказал, что первая помощь всем оказана. Сейчас занят тем, чтобы раненых быстрее увезти в медсанбат.
Михаил Михайлович прокричал на ухо Гусу:
— Что можешь доложить о противнике?
Гус кивнул головой, что понял.
— Новых частей не обнаружено, — сказал он. — Две группы моих разведчиков преследуют противника с передовыми частями. С полчаса назад доставили «языка» — обер-лейтенанта, я допрашивал его. «Язык» погиб при бомбежке. Остались кое-какие документы.
Гус юркнул под развалины осевшего дома и тут же вынес оттуда пачку почерневших документов, перетянутых резинкой.
— Я не успел их посмотреть. Вместе с обером доставили.
— Разрешите обратиться? — раздался позади нас звонкий голос.
Девушка в шинели с крохотным рюкзаком и автоматом за плечом несколько смущенно смотрела на наши одинаковые знаки различия: она не могла понять, кто из нас старший начальник. Михаил Михайлович, поняв затруднение сержанта, разрешил обратиться к нему.
— Наконец догнала вас. Мне нужно разведроту. Вот мои документы.
Михаил Михайлович раскрыл солдатскую книжку, посмотрел на фотографию, а затем взглянул на девушку.
— Оригинал лучше, — бросил он тихонько и тут же погасил появившуюся улыбку. Развернул предписание, пробежал по нему глазами и передал документы мне. — Так, так, Антонина Ильиченкова. Курсы агентурных разведчиков не окончили и подались в войсковую разведку. Почему же поспешили?
— У меня брата убили. Он был разведчик. Как узнала, так тут же рапорт подала — немедленно отпустить на фронт.
