Билл задумчиво посмотрел на друга.
— Франция, говоришь… Заманчиво…
Биллу вспомнилось, как они с Мэтью на перекладных добирались до маленького городка Обань под Марселем, где располагалась штаб–квартира легиона. Как проходили череду испытаний и тестов на отборочном пункте. Как прыгали от радости, узнав, что оба приняты. В голове снова звучали напутственные слова бритоголового сержанта–шефа, выстроившего счастливчиков на плацу:
— А вот теперь всё только начинается, — ехидно улыбаясь, картавил он. — В легион попасть просто, но не просто стать легионером. На четыре месяца вас отправят в учебный полк. Кому–то тамошние правила покажутся глупыми, как религиозные обряды, но знайте, они формируют волю. Многие поначалу разочаруются, но кто выдержит, станет настоящим солдатом. Вам вручат белые кепи и отправят в войска. Это значит, если не повезёт, могут и убить в какой–нибудь передряге. А если не повезет ещё больше, то покалечат так, что всю свою оставшуюся убогую жизнь проведёте, мыкаясь по больницам. И то прошлое, от которого вы сейчас отказываетесь, будет вспоминаться как лучшие годы жизни. Готовы к такому?
Мэтью, взвесив все «за» и «против», решил вернуться домой. Новость здорово омрачила радость Билла от приёма в легион, но отступать он не собирался. Как он посмотрит в глаза отцу? Раз уж сделал шаг, то должен добиться таких результатов, которые вызвали бы гордость и восхищение даже у папы.
За пятилетним контрактом последовал трёхлетний. Всё складывалось, как нельзя лучше. Билл получил несколько наград за боевые действия на «заморских территориях» — так в легионе ещё с колониального прошлого называли земли за пределами Франции.
Он привык, вжился в новую роль, но время от времени на него накатывала хандра, и он метался, как загнанная дичь под ружьями охотников, пытаясь понять, правильный ли выбор сделал.
После очередного приступа уныния, Билл поехал в отпуск на родину. Показаться отцу он тогда не решился. Зато увиделся с Мэтью. Встреча была похожа на возвращение из долгого космического путешествия, когда вдруг обнаруживаешь, что все твои приятели постарели и обросли жирком, а ты остался всё таким же мальчишкой–идеалистом. Разговор не клеился, старые словечки и шутки стали неинтересны. Между друзьями будто выросла непробиваемая стена. Мэтью говорил о каких–то очень важных вещах, о политике, о своей работе, о двух прелестных дочках. А потом оказалось, что у него неотложные дела, и Билл остался один.
