Треск в голове мешал сосредоточиться, дрожащие руки не слушались. С трудом справившись с негнущимися пальцами, Алан щёлкнул задвижкой и распахнул дверь. На него испуганно смотрела миловидная блондинка.
Девушка внимательно оглядела Трекера, испуг на лице сменился облегчением.
— Ну ты даёшь, пап! Минут двадцать тарабаню, думала скорую вызывать.
— Джесс, доченька, ты? — Он протёр опухшие глаза. — Спасибо, что не забываешь старого идиота.
— Я же звонила два часа назад.
— Да? Извини, дорогая, заснул. Ты проходи–проходи.
Войдя в комнату, Джессика наморщила аккуратный носик и принялась обмахиваться ладошкой.
— Фу-у, ну и запашок здесь! — попыталась она перекричать диктора.
Джессика недовольно посмотрела на голосящий ящик и невольно задержала взгляд. Здание из красно–коричневого кирпича на экране, увенчанное высокой квадратной башней с колокольней и опоясанное изящной колоннадой, чем–то неуловимо напомнило венецианский дворец Дожей, который Джессика видела, путешествуя по Италии ещё студенткой.
— …имя этого великого человека — Малколм Фриз! Именно доктору Фризу год назад вручили Нобелевскую премию по медицине, а сейчас он покорил комитет достижениями в физике, химии и литературе…
Молодой репортёрс порозовевшими от мороза щеками эмоционально жестикулировал и скороговоркой выплёскивал слова, приплясывая на ступеньках. Какая–то внутренняя пружина не давала ему стоять на месте.
— Па–ап, можно я вырублю твою шарманку, говорить совершенно невозможно?!
— Конечно–конечно.
Джессика распахнула окно и, подняв валяющийся под ногами пульт, нажала на кнопку выключения.
— Просто ужас, до чего ты себя довёл, — вздохнула она, перестёгивая пуговицы на перекошенной рубашке отца. — Сходи умойся и хоть немного приведи себя в порядок, а я тут приберу слегка.
Трекер кивнул и послушно направился в ванную. Вернувшись, он с удивлением отметил, что занавески задёрнуты, свет выключен, а на столе красуется праздничный торт с горящими свечами.
— С днём рожде–енья–а те–ебя–а, с днём рожде–енья–а те–ебя–а, с днём рожде–енья–а, ми–илый па–а–па, с днём рожде–енья–а те–ебя–а-а… — бойко запела дочь.
— У–у–у! Совсем забыл!
— Сегодня десятое декабря, тебе пятьдесят восемь стукнуло.
— Спасибо, милая. Вишнёвый?
— Как всегда, — улыбнулась Джессика.
— Какая же ты у меня красавица! — Алан покачал головой. — Надо же, будто только от Харви Николза[1] вышла.
— Нравится, да? — Джессика сверкнула жемчужной улыбкой и сделала оборот вокруг себя. — Я теперь всегда так должна выглядеть — мне в газете собственную колонку выделили. Буду со всякими знаменитостями встречаться и о светских новостях писать.
