Как так? Оскорбилась? Что ей не понравилось? Как пыхнул на нее глазами и выдохнул жестко «моя»? А чего можно было ждать? Неужели, подошел бы, взял за руку, ласково посмотрел бы в глаза, улыбнулся… Уф, придумала! Начальник королевской охраны, воин, закалившийся во многих сражениях, и стал бы улыбаться и лучиться как мальчишка?! Еще вообразила бы, как он встает на одно колено и страстно шепчет признание в любви. Как же она была, все же, глупа…
— Но как же Альф?.. — Пришел ей вдруг на память образ младшего кузена. — Он много моложе и не признан, как знаменитый воин, но тоже участвовал уже во многих сражениях. А первый свой бой принял в одиннадцать лет всего. Тогда, на поляне, когда Летучие Мыши захватили в плен Альта и других наших соплеменников. Он победил своего противника и бросился на выручку к ней. А потом были еще стычки и сражения. И тяжелый труд по восстановлению поселка тоже был. Невзгоды, опасности и лишения. Но он нисколько не загрубел и не зачерствел. Он всегда улыбчив, он…
И сердце девушки заныло. Его как тисками сдавило. И в груди от этого или нет, но перестало хватать воздуху. Она сидела в темной комнатенке, смотрела в стену напротив, а видела яркие картинки из своего прошлого.
— Прости меня, милый Альф. — Шептали ее губы почти беззвучно. — Я была такой дурной девочкой. Ты всячески хотел обратить на себя мое внимание, а я… Мне хватало глупости воспринимать все как вызов. И мы с тобой дрались. Постоянно. И я долго гордилась, что почти одного с тобой роста. А ты очень сердился из-за этого. Теперь-то понятно, почему так вел себя… — Чуть ни всхлипнула Арья. — Но потом твое тело резко пошло в рост. И даже девушки постарше стали заигрывать с тобой, подметив, в какого статного мужчину должен был превратиться. А что я? Продолжала оставаться вздорной девчонкой. Сердилась за то, что стал обгонять меня по всем статьям…
И ей припомнилось, как гневалась, когда в подстроенной ею же потасовке между ними Альф переламывал сопротивление и зажимал ее брыкающееся тело или опрокидывал на землю. И только теперь глаза открылись на то, как он это делал. Ведь опасался же причинить боль. Всячески оберегал, а если и кидал на землю, то так, что первый жесткий удар о твердь приходился именно на него.
— Боги! Ну почему в моей голове тогда был только Сонсерт? Ведь интересовалась же мальчиками! Иначе не следила бы глазами за каждым движением старшего кузена. Он заслонил от меня всех других мальчишек, был притягателен до невозможности. Почему так? Почему даже взглянуть в сторону не удосужилась? — Закусила она губу. — А может, не одна я в том была виновата? Конечно! Сон же поощрял мое внимание к нему сначала. Эти его взгляды, шепот про то, как ему нравились мои маленькие ручки и пальчики, какие у меня зеленые-презеленые глаза, губы мои его тогда тоже интересовали. Очень. Я же видела. И чувствовала. А потом с ним что-то случилось. Когда это произошло? Когда меня просватали за Белку? Или за Бобра?
