На практике — так сказать, на уровне земли, в своей живой реальности — трансперсональный лагерь с самого начала был чрезвычайно широким, терпимым, крайне плюралистичным сообществом духовных искателей и учёных, учеников и учителей. Периодические собрания под эгидой Международной Трансперсональной Ассоциации, основанной Грофом в 1970‑х гг., были исключительно ёмкими событиями, каждое из которых представляло собой сочетание широкомасштабной психологической конференции, культурного фестиваля Нового Века и чего‑то похожего на Всемирный Парламент Религий. Немногие собрания могли бы быть более плодотворно диалогичными. Аналогичным духом были пронизаны текущие семинары, симпозиумы и практические конференции в Эсаленском Институте, который много лет был эпицентром трансперсонального мира.
Но на теоретическом уровне, в книгах, журналах и университетских аудиториях, наиболее активные и широко обсуждаемые концептуальные системы в трансперсональной теории были отмечены все более сильной приверженностью к единой абсолютной универсальной истине, строгой двузначной логике и построению всеобъемлющих метасистем, которые самоуверенно отвергали или утверждали отдельные духовные традиции и философские воззрения согласно специфическим абстрактным критериям, и классифицировали их в форме восходящих эволюционных последовательностей. Это в свою очередь порождало горячие споры и конфликты, поскольку все представители огромного спектра разнообразных традиций и точек зрения — туземных и шаманских, эзотерических и гностических, романтических и неоромантических, юнгианских и архетипических, феминистских и экофеминистских, а также чёрной магии, культа Богини, буддизма, мистицизма природы, христианского, иудаистского и мусульманского мистицизма, антропософии, американского трансцендентализма, глубинной экологии, теории систем, эволюционной космологии, процессуальной теологии Уайтхеда, физики Бома и многих других — дружно утверждали неотъемлемую ценность своих позиций перед лицом теоретических суперструктур, которые, по их мнению, маргинализировали, обесценивали и неправильно представляли эти позиции. Ситуация ещё больше осложнялась тем, что собственные данные трансперсональной психологии — открытия, сделанные в современных исследованиях сознания и в различных направлениях эмпирической психотерапии, при изучении действия психоделических препаратов, духовных кризисов, необычных состояний сознания, свидетельства полевой антропологии, танатологии, а также отчёты мистиков различных культур и эпох — предполагали гораздо более сложную картину, чем могли бы вместить в себя ведущие теоретические системы. К 1990‑м гг. разразилась своего рода гражданская война, погрузившая всю область в хаос противоречий и раскола.
