Он рассмеялся, глядя на мать, и ему очень понравилось, как засияло ее лицо.
— Доверься мне. У меня есть внутренний информатор.
— Ох? — Эйлин придвинула стул и подперла рукой подбородок.
— Тонко сказано, ма, — он сделал еще один глоток чая и улыбнулся, когда в ванной наверху включилась вода. Скоро Акана будет голой и мокрой. Жаль, что пока он ничего не может с этим поделать.
— Я стараюсь.
— Давай скажем так, — он наклонился и прошептал матери на ухо: — Ее мама у меня на быстром наборе.
Эйлин ткнулась головой в стол.
— Она убьет тебя, когда узнает.
Шейн откинулся на спинку и положил ноги на стул напротив.
— Значит, я не могу позволить ей узнать, не так ли? — он улыбнулся матери. — Кроме того, ты защитишь меня.
Эйлин подняла руку. И снова дала ему подзатыльник, даже не поднимая головы от стола.
— Надейся на то, что она поймет, Шейн. Акана относится к тому типу женщин, которые уходят не оглядываясь, если решают, что с ними игрались.
Он поставил свою чашку на стол.
— Тогда хорошо, что я не играю, — Шейн встал и поцеловал мать в макушку. — Я ненадолго загляну в студию. Мне нужно кое-что сделать.
Эйлин подняла голову.
— Попросить отца принести тебе еду?
— Пожалуйста, — он замешкал, держась одной рукой за дверную ручку, а другой снимая с вешалки куртку. — Спасибо, ма.
Она улыбнулась.
— Всегда пожалуйста.
Шейн вышел в холодный вечер. Образы кружились в его голове, отпечатываясь в сознании. Его руки дергались, стремясь взять инструменты. Ему нужно было доделать фрагмент, может два, и потратить некоторое время на кое-какие исправления.
Но сначала Шейн собирался закончить подарок своей паре на день рождения. Он как раз заполучил то, что планировал установить в центре, нечто такое, что заставило бы прекрасного дракона задохнуться от удовольствия. Шейн надеялся, что Акана оценит усилия, которые он приложил, чтобы заполучить это.
Он шел около пятнадцати минут от дома до того места, где отец помог ему построить студию. Они довольно дорого заплатили за то, чтобы провести электричество в такой отдаленный район, но оно того стоило. Шейн мог использовать все инструменты, необходимые для создания своего «искусства». В свою очередь его отец узнал, что в работе Шейна было скрыто нечто большее, чем они оба предполагали.
Шейн открыл укрепленную дверь и закрыл ту за собой. Щелкнув выключателем, он порадовался, что помещение отапливалось круглосуточно. Он уже чувствовал, как оттаивают пальцы ног. Повесив куртку на крючок рядом с входной дверью, он снял кроссовки. Шейн распахнул дверь, ведущую в раздевалку, где хранил свой рабочий комбинезон. В комнате размещались стиральная машина и сушилка, а также кладовка для обуви и одежды. Он схватил свежий комбинезон, быстро переоделся и надел ботинки со стальными носами, которые носил только в студии. Из-за большого количества стеклянной пыли и металлических опилок, застрявших в коже, ботинки было непрактично носить где-либо еще.
