Нося зуб Бонни-мэна, Джордж Вашингтон невольно принимался гудеть под нос неизвестную песню на языке, звучащем похоже — странное дело! — на язык диких русалов. А в тёмных океанских глубинах ворочались с боку на бок жуткие древние существа.
* * *
Третий негритянский зуб Джорджа Вашингтона был куплен у раба, который позже сбежал из Маунт-Вернона, о чём в 1785 году написала «Виргиния Газетт»:
Объявление: беглый с плантации Подписчика в округе Фэрфакс. Бежал в прошлом октябре, в канун дня всех святых. Мулат, рост 5 футов 8 дюймов, с изжелта-коричневой кожей, зовут Том, около двадцати пяти лет, без переднего зуба. Толков для раба, самоучкою овладел поганой некромантией. Несколько лет был слугою при школе учёной магии близ Уильямсберга, откуда выслан за то, что наущал тамошних мёртвых рабов восстать. Полагают, воротился в школу, дабы поднять молодую негритянку по имени Анна, бывшую служанку, умершую от оспы и зарытую на кампусе, свою сестру. Продав зуб, он на вырученную малость купил заклинание, посредством коего призвал силы, правящие в канун дня всех святых, умчать себя с сестрой в места, досель неопределённые. Кто задержит означенного Тома, живым, и Анну, мёртвой, и доставит на указанную плантацию Подписчика в округе Фэрфакс, получит награду в двадцать шиллингов помимо той, что причитается по закону.
К немалой досаде Джорджа Вашингтона, дурацкий зуб Тома, как его ни закрепляй, вечно выпадал из протеза — и, что чудней всего, отыскивался в самых невозможных местах, будто назло прятался. А однажды пропал с концами, только его и видели.
* * *
Четвёртый негритянский зуб Джорджа Вашингтона принадлежал женщине по имени Генриетта. (Вопреки популярному мнению, зубы мужчин и женщин почти одинаковы, как подтвердит любой обученный стоматолог, одонтомант или представитель волшебного народца, для которого человеческие зубы — платёжное средство.) Отцом Генриетты был Индеец Джон, а отца того, воина Ямаси, захватили и продали в Виргинию. Бабушка Генриетты попала на континент с Ямайки за участие в войне королевы Нэнни. И дедушка, и бабушка слыли неисправимыми строптивцами. Генриетта унаследовала их бунтарский дух, и не один рабовладелец понял на собственной шкуре, что эту рабыню надо уважать. После того, как она выпорола последнюю хозяйку, её продали на плантацию Маунт-Вернон, ибо, как сказал предыдущий хозяин, сильными ногами и широкой спиной не разбрасываются. Генриетта часто думала о бабушке с дедушкой и нередко представляла себя кем-то из них. Иногда она была воином Ямаси, что нападает на форт с кремневым мушкетом наперевес, глаза — на солдате, которого собирается убить, — а из-за укреплений мечут очереди изумрудных огнешаров, могущих проплавить железо насквозь, английские маги. Иногда она была девушкой, почти девочкой, пятнадцати лет, поющей боевую песнь Ашанти и вонзающей длинную саблю с лезвием, ярко сияющим обеа, в брюхо рабовладельца, бледного упыря, — а он чернел и рассыпался в прах.
