– Кузина Морана отличается некоторой нелюдимостью, она предпочитает жить в саду и редко общается с посторонними, – невнятно объяснил он.
Остальные гости тихо зафыркали. Егор сверкнул глазами на Оливию, томно улыбнулся и девица нехотя выдала:
– Кузина имеет в роду глейстигов поэтому живет в саду. Но если она кого-то принимает, значит человек хороший…
Ее «хороший» прозвучало как-то странно, словно «вкусный». Я сделала вид, что удовлетворена ответами и потянулась за куском сыра.
Разговоры за столом возобновились, а я постаралась как можно незаметнее взглянуть на мужа. Его чутью на неприятности можно позавидовать. Егор заметил мой взгляд и слегка пожал плечами, мол все хорошо и зря ты волнуешься. Но меня не покидала настороженность. Это он как все кошачьи приземляется на четыре лапы, а мне стоило большого труда вывернуться из нашей последней аферы.
После ужина хозяин дома предложил послушать музыку и потанцевать. Все перешли в уютный музыкальный зал, наполненный такими раритетами, что у меня екнуло сердце: валлийские арфы, шотландские волынки, ирландские волынки раздуваемые мехами, цыганские бубны и тростниковые свирели. Тут же обнаружился изящный клавесин с шелковыми струнами, несколько скрипок и альтов, виолончель, блестящие медью трубы и барабаны.
Я ходила от инструмента к инструменту, поражаясь разнообразию музыкальных вкусов хозяев. А между тем гости разбирали их, приговаривая что-то вроде:
– О любимая скрипка тетушки Мэг! Еще звучит!
– Боже мой, моя старая свирель! Я думал, что потерял ее в саду во время грозы!
Вскоре составился своеобразный оркестр. И дядя Патрик объявил:
– Скалистая дорога в Дублин!
И тут же грянула мелодия! За ней другая, потом третья! Дядюшка едва успевал объявлять:
– Красотка Молли! Пей Сидр! Шибче ноги!
От такой музыки хотелось не просто танцевать, а скакать и прыгать. Оливия, сбросив свою светскую холодность утащила Егора в круг, а ко мне подошел лорд Бирн:
– Долг хозяина дома не давать скучать гостям. – вежливо сказал он, протягивая мне руку.
Я поколебалась, кто их знает, этих ирландцев, если у них фейри по саду разгуливают? Но все же вложила свои пальцы в его ладонь. Ухх! Это было что-то! Я буквально летала над полом из тяжелых дубовых плит. Крепкие мужские руки легко перебрасывали меня, кружили, лихо поднимали в воздух. Когда музыканты остановились, чтобы промочить горло глоточком виски, я была растрепанная и румяная как никогда.
– Эх, веселая девчонка! – поднял тост дядюшка Патрик, – рыжая, зеленоглазая, в самый раз по тебе Бирн.
