Она так часто перечитывала эти письма, что знала их наизусть, и все равно читала снова и снова. Может, потому, что в них было очень много живого, открытого взгляда на мир. Два из них несли глубоко личный оттенок, сплетая слова любви, одиночества, приключения и дороги; одно же касалось непосредственно города, в котором Катерина сейчас находилась. Именно это письмо она развернула. Именно его сейчас следовало перечитать.
«Здравствуй.
Как жаль, что ты, наверное, не получаешь моих писем; сколько строк, написанных ночью, второпях, в необъяснимом порыве, сгинуло в безвестности, покрыто песком времен? Я даже не знаю, где ты теперь. Я же по-прежнему здесь, в том городе, где нам повезло немного побыть вместе.
Помнишь, однажды ты спросила меня, почему я здесь, – и я ответил тебе шуткой. Ты не стала искать правду, и я решил, что однажды она сама найдет тебя. Но так мало времени было отпущено… Как самонадеянны мы порой! Как много откладываем на завтра, не веря, что счастье эфемерно и есть только огромное, невосполнимое «сейчас».
Потом, думал я, скажу тебе потом, почему я возвращаюсь в этот город. Не самый лучший город на земле, сказали бы многие; не самый красивый, не большой, не очень-то мудрый. Но я его люблю. Я надеялся, что у меня хватит духу однажды объяснить тебе почему. И если не получилось сделать это, когда ты была рядом, то, возможно, однажды это письмо окажется в твоих руках, и ты узнаешь, что я не обманывал тебя – просто такие люди, как я, стесняются говорить подобные вещи вслух.
Я люблю этот город.
Потому что…
…по вечерам с моря прилетают большие серебристые чайки. Я распахиваю окна, сажусь на подоконник, на колени мне вспрыгивает кот – и мы наблюдаем за птицами, которые чертят в небе круги. Кот смотрит со своим чревоугодническим интересом, а я закрываю глаза на мгновение и представляю себе, что это я сейчас там, в вышине, и ветер поет в моих белых крыльях, а земля лежит внизу лоскутным одеялом, разноцветной картой – и это моя земля, мое небо, так же, как мои – эти крылья. Я неподвижно стою в струях воздуха, а снизу, из окна, на меня смотрит человек, кажущийся таким маленьким и хрупким отсюда.
Потому что мне нравится быть большой серебристой чайкой.
Потому что…
…у меня есть Город. Город на реке, по которой приплывают иногда белые, как айсберги, лайнеры. Они останавливаются у причалов нашего порта, возвышаются над ними сахарными глыбами, и на мачтах трепещут иностранные флаги. Можно помахать лайнерам рукой – просто так. На счастье. Помахать – и пойти в Город, побродить по улицам, где ты чувствуешь себя – дома, куда бы ты ни пошел.
