Официантка принесла поднос, уставленный японской едой, и разговор временно прекратился.
После обеда Катерина почувствовала, что у нее слипаются глаза. После смерти мамы с ней такое иногда случалось: прямо посреди дня вдруг валил сон, и однажды Катерина даже на работе уснула, свернувшись калачиком на диване. Добрая девушка из пиар-службы ее заменила, а Катерина проспала полтора часа, словно в черную дыру провалилась.
И сейчас «дыра» маячила поблизости.
– Даниил, ты не обидишься, если я пойду в отель? – спросила Катерина. – Много впечатлений для первого дня.
Если он и удивился, то виду не подал.
– Хорошо. Можно пригласить тебя на ужин?
Эту фразу Катерине сто лет не говорили. Старый приятель Даниил мог бы ограничиться чем-то более неформальным, но проговорил вопрос, как будто к хрустальной вазе обращался.
– Да, конечно, – сказала Катерина торопливо.
– Тогда отведаем национальной кухни. Можно сказать – исторической.
Даниил проводил ее до отеля (Катерина начинала понимать, что Серебряков имел в виду, утверждая, будто расстояния в Риге крошечные – дошли минут за пять), распрощался, договорился о встрече в семь и отбыл. Катерина поднялась к себе в номер, бросила сумку на стол, включила кондиционер, разделась и нырнула под одеяло. Сон затянул ее в прохладный темный омут.
Отправляясь в Ригу, Катерина рассчитывала есть на ходу или в недорогих кафе, хотя скопившиеся за долгие годы на счету непотраченные «зарплатные» деньги позволили бы, наверное, и в каком-нибудь «Рэдиссоне» жить. В любом случае, она не захватила одежды для ужина в ресторане высокого класса. Даниил не сказал, куда ее поведет, но это ведь ужин, а ничего соответствующего у Катерины не имелось. Ладно, если это будет очень дорогое место, она просто переживет и больше никогда не поддастся на уговоры. Она надела самое приличное из имевшегося – белые льняные брюки, кремовый топ и легкую кофточку, – наскоро причесалась, мазнула тушью по ресницам и спустилась в лобби, где поджидал Даниил.
Он костюм не сменил, и Катерина успокоилась. Если Даниила в его колоритных джинсах пустят в ресторан, то ее и подавно.
– Ты чудесно выглядишь, – сделал комплимент Серебряков, и это тоже прозвучало, как будто из другой жизни.
С Катериной такие вещи не случались. Вся романтика осталась в юности, да и не доверяла девушка показной романтике. Не доверяла комплиментам, зная, как мало ценится слово в современном мире, не доверяла авансам и одобрительным фразам. Негативные высказывания воспринимались ею гораздо лучше. «Такой человек», – говорила мама.
