— Ну, отгадал, кто это? — повторил вопрос дед.
— Нет. Про такого в энциклопедии не написано.
— И не может быть написано. Он единственный в своём роде! Это люди такого сделали.
— Он что, робот?! Или персонаж мультфильма?
— Нет, он живой. Просто это мутант.
— Кто-кто?
— Мутант. Поэтому его и нет в твоей книге. Он содержит в своём облике признаки нескольких животных, а иногда и совсем новые черты.
— Как это? Откуда же он взялся?
— Как он забрёл в наш лес, я не знаю. Нашёл я его случайно, еле отбил у волков. Лесные птицы рассказали мне, что зверь этот пришёл издалека. По его собственным словам, он помнит лишь то, что родился около высокого бетонного забора с колючей проволокой, из-за которого постоянно доносился монотонный гул, который очень тревожил его мать. И река в той местности была бурого цвета, и после купания в ней на шерсти оставались фиолетовые, дурно пахнущие пятна.
Василий превозмог отвращение и погладил зверька. Тот радостно завилял обоими хвостами.
Через несколько дней они уже были друзьями, и Василий сказал деду:
— Дедушка, а всё-таки здорово, что я к тебе приехал! Увидел такого чудесного зверя. Что ты с ним будешь делать?
— Скоро должны приехать учёные, будут его исследовать.
— А как ты его назвал?
— Жертва прогресса.
— Здорово! Вот я ребятам расскажу, но ведь не поверят. Надо его сфотографировать на память.
— Ты считаешь, что это здорово? — задумчиво сказал старый егерь. — Нет, внучек, это большая беда! Человек, не задумываясь о последствиях, вносит поправки в природное равновесие. Вода в реке, где купался этот зверёк, была бурой от сливаемых туда отходов с предприятий, а из-за высокого забора могло распространяться вредное излучение. Запомни, Вася, вода в реке должна быть чистой и прозрачной, листья на деревьях зелёными, животные и растения такими, какими их создал Бог, и человек, венец творения, несёт за это ответственность!
Жертва прогресса лежал поодаль и, виляя обоими хвостами, внимательно слушал разговор людей. Понимал ли он их речь или нет — не известно. Но то, что разговор шёл о нем, зверь явно чувствовал. Как чувствовал и надеялся на то, что его здесь никто не обидит и не выгонит из этого чудесного, недавно обретённого им мира.
Видеть жизнь через собачий хвост! Не правда ли, странное положение вещей? Но именно так обстояли дела на отрезке моей жизни длиной в одиннадцать лет.
В нашей семье всегда жили собаки. Вначале спаниэль Сэди, затем курцхаар Агат (немецкая короткошёрстная легавая). Сэди прожила совсем мало, около года. К тому же я тогда был очень мал и почти ничего не помню. Помню только, что запрягал её в большой игрушечный грузовик, сам садился в кузов и катался по квартире. Агата завёл отец, когда я учился в начальной школе. Но гулял с ним, преимущественно, я или дедушка Саша. Он был одноглазым (выцарапала кошка), добрым и немного нервным охотничьим псом, которого редко брали на охоту. Умер неожиданно, ночью в возрасте девяти лет. Я как раз закончил первый курс университета. Тогда я решил больше никогда не заводить собаку. Но соблазн оказался сильнее.
