В субботу они с дочкой пробежались по магазинам, пополняя необходимые запасы. Вечером к Маше пришли подружки. Визг, писк, крошки от печенья и хруст домашних вафель – все смешалось, щедро оросилось музыкой, лимонадом, а потом выкатилось на площадку и распалось на пять довольных мордашек. Закрыв дверь, Катя улыбнулась дочери:
– А теперь уборка!
Машка тут же скорчила умильную мордочку:
– Нуууумааааам! Давай зааавтра!
– Нет, – Катя спокойно указала дочери на заляпанный лимонадом столик, – завтра мы идем в кино!
– В кино? Ура! – уже не возражая, Маша начала собирать фантики, а Катя понесла на кухню бокалы.
В десять дочка легла спать, точнее нырнула в кровать, спрятав под подушкой телефон. Катя не возражала. Душевные терзания и последствия травмы измучили ее. Она неторопливо приняла душ с любимым апельсиново-молочным гелем. После нанесла на кожу сливки для тела, поухаживала за кожей шеи, локтей и стоп. Заглянула к дочке, обняла, поцеловала, мазнув по носу маленькой притворяшки увлажняющим кремом.
– Сладких снов!
– Сладких снов!
Теперь можно было зажечь плавающие в стеклянной чаше с водой свечи, лечь и, закрыв глаза, покачаться на волнах прекрасной музыки, звучащей в наушниках. Под музыку Катя уснула. Потом проснулась. Свечи погасли, стало зябко и неуютно. Музыка давно перестала играть. Медленно поднявшись, женщина прошла на кухню, закрыла дверь, отыскала припрятанную в шкафчике пачку сигарет, щелкнула зажигалкой…
Первая затяжка после долгого перерыва, это как секс раз в год – предвкушаешь блаженство, а получаешь горечь во рту и кашель от попавшего в горло дыма. Преодолев все, Катя затянулась и выдохнула горький дым в форточку: тридцать лет. Точнее тридцать два. Когда-то говорили «бальзаковская женщина», сейчас грубее и приземленней – «уже не торт».
Чуть мягче кожа, чуть циничней взгляд. Необходимость зарабатывать на себя и дочку прокладывает мимические линии и усталую синеву под глазами. Ей повезло – лишний вес не докучал, но в результате тонкая кожа быстро сохла и требовала дополнительного ухода. Сколько лет она еще будет ощущать себя женщиной? Или постепенно очерствеет, высохнет, начнет жить чужими радостями и радоваться чужому горю? Серые глаза Александра поманили ее надеждой на большее и растворились в сером городе.
Прервав тяжелые мысли, Катерина погасила сигарету, посмотрела на погасшие окна соседних домов и вернулась в постель. Надо спать. Завтра неугомонная Машка протащит ее по всем доступным развлечениям.
