― Я что-то сделала не так? Простите. Я изучала искусство поцелуя только по книгам и, наверное, не очень преуспела. Возможно, я причинила Вам боль?
Боль? Да! Ещё какую! Эдвард чувствовал тупую боль в паху. Он был рад, что в парке было сравнительно темно, и его выдающийся орган был надёжно скрыт под полами камзола.
― Ты играешь с огнём, девушка. Если бы на моём месте был бы не столь благородный человек, как я, ты бы уже лежала в тех кустах на спине и считала звёзды.
― Но я просто хотела поблагодарить тебя за то чудесное спасение.
― Не хитри.
― Ладно. Я не могу позволить королю выбирать мне мужа. Я хочу выбрать его сама. И я выбрала его восемь лет назад. Я хочу тебя.
― Что?
―Ты мне подходишь.
― Ну, ты даёшь!
― Так ты согласен?
Эдвард нервно снял её с лавочки и крепко взял за плечи.
― Нет, не согласен. Моя жена должна быть простой женщиной, любить простой уклад жизни, а не блеск дворцов и приёмов. Она должна быть покорной, но храброй, образованной и умной. Она должна любить смеяться и доверять мне. И тогда мы поладим.
Диана рассмеялась.
― Так это же всё про меня. Я совсем не сложная. Я люблю дурачиться и очень смелая. Ты же мог сам в этом убедиться. Я ненавижу дворцы, за исключением Инвернесса, пожалуй, и я с удовольствием буду жить в маленьком замке.
Мужчина молчал.
― Почему ты молчишь? Может, ты сомневаешься в моём образовании?
Эдвард вдруг понял, что ему совсем не важно её образование, смелость, покорность и чувство юмора. Тем, что сейчас реально имело значение, были эти манящие пухлые губы, эта пышная грудь, вздымающаяся от частого дыхания и эти бездонные голубые глаза. Он переместил руки на её талию и крепко прижал к себе. Медленно Эдвард наклонился и прижался к её губам, которые тут же раскрылись, впуская его в себя, честно и смело. Да, она была неопытной и невинной в вопросах поцелуев, но стремилась научиться всему. Её язык начал повторять движения его, туманя мозг мужчины и подталкивая к дальнейшим действиям. Эдвард нашёл её грудь и проник вглубь корсета. Нащупав крошечный сосок, он стал нежно массировать и пощипывать его. Диана выгнулась и застонала. Проложив дорожку из поцелуев от её уха до ключицы, он расслабил тугой лиф платья и втянул жемчужину в горячий рот. Девушка застонала. Она покачнулась, и упала бы, если б Эдвард крепче не прижал её к себе. Мужчина сел на скамейку, усадив Диану к себе на колени, и тут же пожалел об этом. Её крепкие ягодицы проецировались точно на его восставшую плоть, порождая совершенно бредовые желания.
