Непогода трепала наглых людишек, дерзнувших бросить ей вызов. Цепляла когтистой лапой ветра за одежду, норовила содрать что шапку, что тулуп. Пробирающим до костей холодом пробовала на зуб. Залепляла рот да глаза, забивала воздух внутрь, в самое подвздошье. Да только, добыча ей ныне досталась не по зубам — стоят люди, не шелохнутся, что влитые стоят. Не пошатнуть их ветру, не отвести от цели снегу да холоду.
Маги, равнодушные и отрешенные, окутанные белесыми прядями метели, ждали — не здесь ли пробудится стародавнее проклятье, не отсюда ли умчит в снежную круговерть по незримому следу неосторожной добычи снежная стая.
В глубине Седого Леса ныне было не тише. Вьюга справляла праздник по зиме, и от свирепой радости ее было ни спрятаться, ни скрыться ныне в самой глухой чаще, в самом непролазном буреломе — а уж на просторной полянке, от иных таких же ничем не отличимой, и вовсе не укрыться от ярящегосф ненастья. Взлетал снег, собравшийся было в сугробы, мешался с новым, тем что только-только высыпался из прорехи небес, собирался в клубы, сворачивался в тугие вихри. Выла метель, гнула дерева, бесновался на неприметной поляне, собираясь да рассыпаясь, снег. Вот взвился над снежным покровом белесый смерч, закрутился-завертелся, да и не опал, а вытянулся волчьей мордой, долгим туловищем, худыми лапами. За ним другой, третий, десятый… Встряхнулся огромный зверь роскошной белой шубой. Шевельнул носом, причуиваясь, вожак.
И сорвалась в лихой бег снежная стая, проминая мощными телами вьюгу-метелицу, и вожак, утративший в эту ночь человечью короткую память, но бессмертное сохранивший знание, повел стаю, минуя тонкие, звенящие от метельных плясок нити-струны сторожевого заклинания.
Снежная стая, вытянувшись, ступая след в след, летела по прочному льду Быстринки, обгоняя собственную песню.
Далеко-далеко, за два дневных санных перехода, зло ругнулся маг, промахнувшийся с точкой прихода стаи в мир, и дал отмашку вдруг враз прочувствовавшим лютую стужу соратникам. Всё, на сегодня их работа закончилась — оставалось лишь забиться в загодя спроворенные шалаши под надежными еловыми лапами, да пережидать метель, согреваясь магией и ягодным вином.
Снежный покров на землю прочно улегся, надежно — уж ясно видно, что до весны. А метели, с той, самой первой, боле пока люд честной не тревожили. Стали короткие зимние дни снежными да безветренными.
Маги, что твои гончаки, по лесу рыскали, искали не стаю, сгинувшую в безвремении до следующей метели, но хоть следы ее, да по эху место зарождения проклятия вычислить пытались. Заодно и с вожаком познакомились. Нет, не лично — лично хозяин здешних снегов до пришлых охотничков не снизошел, но вот отпечатки его лап лицезреть довелось. Притом не раз.
