Дом Ванмееров располагался в уютном зеленом районе на Сербер-драйв, на юго-востоке районе Лорелхерст. Двухэтажный, современного типа, этот дом только внешне остался нетронутым, после смерти миссис Ванмеер.
Решение переделать все внутри было обоюдным. Хоуп долго думала над поставленным отцом вопросом, который, казалось, не мог даже на стены смотреть спокойно, чтобы воспоминания не лезли в голову и не рвали сердце. Альберт Ванмеер был человеком верующим, но никогда не навязывал религиозность своей дочери, аргументируя это тем, что его выбор был сделан только после того, как он прошел долгий и нелегкий путь, на котором атеизм и просто безразличие не давали ему необходимого покоя и гармонии. В конце концов, он каким-то образом смог увязать науку и основные религиозные догмы, чтобы хоть немного смягчить характер Хоуп.
Девочка росла нелюдимой, в школе ее дразнили ботаником, друзей было мало, а ее полнейшая непробиваемость бесила сверстников еще больше. После смерти матери, уже будучи студенткой медицинского колледжа Хоуп на некоторое время пустилась во все тяжкие, но вскоре сама взяла себя в руки и начала собственную священную войну со смертью.
Несчастные случаи, которые отнимали жизнь у людей, были от того и обиднее, что за человека, практически не было возможности побороться. Автомобильные аварии, ломали судьбы, а их жертв привозили порой уже просто для констатации факта смерти.
Таксист растолкал свою пассажирку, только после того, как на счетчике выпрыгнуло ровно двадцать пять долларов, таким образом и девчонке дав поспать, и себя не обделив.
Хоуп с трудом вылезла из машины и поморщилась от яркого солнечного света. Ее помятая форма, которую она не удосужилась переодеть, контрастировала на фоне зарослей олеандра, шарообразных кустов лаванды, багровых листьев барбариса и выглядывающих розовых, мохнатых пиков астильбы.
Дом окружали высокие клены, а на заднем дворе рос огромный дуб, которым отец особо гордился. Хоуп прошла мимо буйно цветущего сада, едва ли не с закрытыми глазами. Она с облегчением выдохнула, когда очутилась внутри дома, где царила прохлада и полумрак. Прижав спиной входную дверь, она тут же услышала, как солидная по весу туша спрыгнула с немаленькой высоты и топот лап, довольно быстрый, оборвался где-то неподалеку. Хоуп открыла глаза и тут же послышалось не дружелюбное шипение.
- Угомонись, жирдяй! Я с миром, а сейчас еще и с едой буду!
Отмахнувшись от недовольной морды кота, который был явно заласкан и не знал отказа, судя по своим размерам с упитанного французского бульдога, Хоуп сразу пошла за кошачьим кормом, чтобы избавить себя от этой недовольной мины.
