Как ни странно, но инициатором разорвать, даже довольно крепкие отношения, выступала именно она. Отчасти, потому что ее все больше увлекала врачебная практика, отчасти, потому что девушка не могла себе позволить рвать сердце на части из-за страха потерять еще одного близкого человека и любые новые привязанности воспринимались, как угроза здравомыслию.
- Познакомлюсь?!
Глаза отца забегали и он пожал плечами.
- Да. Тебе есть чему поучиться у него.
- Меня больше волнует, дашь ли ты мне сделать трепанацию?
- Сколько часов ты отработала в морге? - Альберт метнул серьезный взгляд. Он сам не раз присутствовал на вскрытии, которые проводила его дочь под руководством патологоанатома и прекрасно знал, что она прекрасно чувствовала скальпель.
- Четыреста тридцать.
Альберт колебался. Он знал, что Хоуп проведет трепанацию с легкостью, но формально она, сначала, должна была сдать экзамен на спецификацию и пройти узкопрофильную практику. Одно дело «тренироваться» на трупах, другое дело — живая ткань.
- Поговорим об этом в следующий раз, - доктор Ванмеер ответил довольно строго, на что Хоуп снова устало усмехнулась. - Я не собираюсь торговаться. Если хочешь, присутствуй, но подобных манипуляций я тебе не доверю. Решай сама. Случай непростой... Глиобластома с множественными метастазами исходного очага, правый мозжечковый угол.
Хоуп затаила дыхание, не веря своим ушам. Просто присутствовать на подобной операции уже огромная удача.
Она тут же себя одернула, ведь подобные мысли не делали ей чести, так как пациент, которому поставили столь страшный диагноз, вряд ли бы оценил ее воодушевление.
- Во сколько? - ее голос зазвучал бодрее.
- Десять тридцать. Последний инструктаж в десять.
- Спасибо.
Альберт научился по голосу дочери различать ее истинные чувства и переживания и они звучали для него не тише небесного горна. Вот и сейчас она смотрела на него с ядреной смесью злости и благодарности, еще пару лет назад ему пришлось бы выслушать длинную и горячую тираду на тему того, каким деспотом он является, но теперь дочь молча перебирала очевидные слова у себя в голове, не сводя своего взгляда, в котором читался упрек.
Наконец она всплеснула руками.
- Как всегда! На тебя невозможно злиться, пап. Хотя, порой, ты этого очень даже заслуживаешь.
- Езжай ко мне, иначе уснешь в такси пока доберешься до своей квартиры.
- Хорошо.
- И покорми, пожалуйста Окси.
