— Какая-то часть, — король отступает и кладет расческу на место. — Тебя заплести?
Чтобы мужчина мне косы заплетал? Это глупо, но я киваю. Наверное, хочу убедиться лишний раз, что он не заслуживает моего внимания, что он такой же, как Марьян. Но жалею о своем решении в первые секунды, когда ловкие и сильные пальцы пробираются между локонами, щекочут кожу головы, а мне по настоящему становится жарко.
— Но ведь ребенок теперь тоже может стать таким, как я?
— Магом Четырех Стихий?
Не отвечаю, жду, что Эмилиан дальше будет рассказывать, а он увлекается плетением. Забирает локоны от темечка и освобождает от тяжелых прядей виски. Завязывает быстро, аккуратно и, когда я уже дышу через раз, отходит в сторону.
— Так будет удобней. Я в детстве много сестру заплетал, помнят руки, — он грустно опускает голову и протягивает мне ладонь. — Может, Дарайна. Ребенок может стать, таким же. Скорее всего, так и случится. Но есть пророчество, очень давнее, его передавали из уст в уста несколько поколений. В нем говорится о том, что мой наследник спасет Ялмез. Я расскажу тебе больше, но чуть позже, а сейчас нам нужно поесть и набраться сил. Идем.
Глава 22. Эмилиан
Дара не подает руку, проходит мимо, и я понимаю, что слишком спешу. Да, она желает меня, метка будет разжигать в ней неистовый огонь, но любви я так не добьюсь. А добьюсь ли ее когда-нибудь? Потому что вижу в глазах пары лишь ненависть и презрение, и это по-настоящему больно.
Халат она подхватывает сама, не позволяет ей помочь надеть, ведет брезгливо плечом, а я ругаюсь в угол и мысленно ставлю себе пометку, что нужно в комнату принести больше женской одежды. Хотя… может, обнаженной Дарайна бы тянулась ко мне сильней, ведь приходилось бы прикасаться кожей во время сна? Но с этим пока не будем спешить. Пусть немного привыкнет к чужому присутствию, чтобы хотя бы не вздрагивала от моего малейшего движения.
Пока Дара изучает в зеркало простенькую прическу, я набрасываю на плечи белоснежную рубашку с вышитой кокеткой. Ловлю изучающий взгляд девушки, делаю вид, что не замечаю, спокойно застегиваю пуговицы, хотя пальцы норовят запутаться в тонком шелке.
— Готова? Можем идти? — спрашиваю, заправляя рубашку в узкие брюки.
Асмана осторожно кивает, проходит вперед, когда пропускаю, но тут же опускает плечи, и я чувствую, как между лопатками у нее пробегает искра страха. Или это что-то другое?
В коридоре стук наших шагов забивает отчаянные удары моего сердца и глушит скрип зубов, потому что меня изматывает эта ситуация, а я изменить ничего не могу. Сам попался в эту ловушку. Десять дней без сна, без еды, потому что я мог только воду пить — так было плохо, а просвета, даже после восстановления магического баланса в теле девушки, просто нет.
