— Я не спала ни с кем, я не вру. Это был сон, просто сон, я не знаю…
— Что?! — он поворачивается, и глаза превращаются в страшные две щелочки. У него красивые глаза, голубые, ясные, но в них есть необъяснимая тьма.
Он подходит медленно, тащит меня вверх и наклоняет над ванной. Меня трясет, но я понимаю, что не могу противостоять ему, а когда вжикает молния, хочется снова уйти во мрак, чтобы ничего не чувствовать.
— Буду тебя рвать, пока ты не скинешь, а потом буду снова рвать, пока не залетишь. Ты родишь мне ребенка! Живого сына, — его пальцы грубо задирают порванный сарафан, царапают нежную кожу и подбираются к бедрам. Он напирает сильнее, почти вбивая меня животом в обод ванны. Я безмолвно кричу. Меня никто не спасет, никто не поможет…
Глава 4. Эмилиан
— Это невозможно, ты только послушай! — верный советник-маг ходит по ковру туда-сюда, подтягивает жаккардовый синий наряд-халат выше колен, стряхивает невидимую грязь с подола, ругается, как шугр, и нервирует меня битых полчаса. — Твой старший брат жив! Это невозможно. Ты понимаешь, чем это грозит?
— Понимаю, — в горле разливается горечь, будто я наелся чистотела. — Что ты предлагаешь, слирий Месс?
— Что я предлагаю… Что я предлагаю… — кривляясь, бормочет Месс. — Я тебе говорил не тянуть — забрать девушку сразу, — он взмахивает руками, словно разгоняет насекомых. — А теперь, о, Великий Шорг! А теперь… — хватается за голову и треплет длинные поседевшие волосы. — Не миновать нам конца света! А если Мариан убьет избранницу? Он же в двадцать лет своих девиц голыми руками душил! Ох, Эмилиан, не слушаешь старика, а теперь и ты, мой мальчик, под угрозой! Нужно было забрать девушку, а потом уже проводить ритуал Зачатия.
— Не болтай, ради Стихий! — говорю хрипло, а в груди распускает корявые ветки жуткое предчувствие. Корежит меня, крутит, издевается. — Я не мог ее забрать, ты лучше меня знаешь! Я — король, а не прихвостень. Никогда не стану рисковать четырьмя народами!
— Все равно уже ввязались в запретное, что теперь нос воротить?
— Думай, что говоришь!
Советник небрежно отмахивается и продолжает свое шествие по ковру. Замирает у круглого стола и проводит ладонью над картой мира. Магическая пыльца вздрагивает, приподнимается и рисует золотом в воздухе ландшафт Ялмеза, а затем синим свечением отделяет Эфир от Материального мира. Эфир над Мемфрисом все еще червоточит, будто кто-то пролил в пастельно-голубую краску чернила. Если сейчас полететь на Землю, рана магической оболочки расширится, и прятать ее уже не получится.
