— Алина, горох нужно чистить, я же тебе показывала, — сказала Белка.
— Чистить долго, — объяснила Алинка. — И так вкуснее.
— У тебя может живот заболеть.
— Ну и пусть. Ты дашь мне таблетку, и он пройдет.
— Как ты думаешь, это вредно? — обратилась Белка ко мне.
— Думаю, нет, — решила я. — Горох очень молодой, стручки мягкие и, действительно, очень вкусные.
— Ну ладно, ешь, — Белка махнула рукой.
— Да что ж ты такая худая-то, — жалостно вздохнула баба Груша. — Не ешь же почти ничего!
Это после того, как я съела восемь пирожков с капустой, два с творогом и выпила кружку молока размером с маленькое ведерко! Вообще-то это моя недельная норма.
— Щей-то хоть поешь! Что твоя мать скажет? Голодом тебя тут морили? — Она снова покачала головой. — И эта тоже, — она посмотрела на племянницу. Сама худая, дочка — кожа да кости. И что вы там, в своем городе, едите?
— Мы вполне себе хорошо питаемся, — сказала Белка. — Конечно, таких пирожков нам никто не печет… — Она потянулась к тарелке с пирожками, но мощным усилием воли сама себя остановила и убрала руку за спину.
— Да, — подтвердила я, — таких вкусных пирожков я никогда в жизни не ела. Просто не могу остановиться.
Белка с завистью посмотрела на меня.
Баба Груша немного оттаяла, но так просто отступиться от волнующей ее темы она не могла.
— Кто ж тебя замуж возьмет, такую тощую?
Вот, оказывается, что ее волнует.
— Знаешь, бабуля, — начала Белка необычно серьезным голосом. — Это в твое время считалось: чем толще, тем красивее. Теперь все наоборот. Теперь мужикам подавай худых да стройных.
— Да, да, — закивала баба Груша. — Я видела по телевизору. Ходят — сами полуголые, длиннющие, худющие, аж ребра торчат. Но все в брильянтах…
— Вот такие дела, — продолжала Белка. — Кате замуж надо?
— А как же, — согласилась баба Груша. — Деток нарожать надо. А у нее — зад с кулачок.
Я прыснула и отвернулась.
— Ничего, замуж выйдет, там и отрастит до нужных размеров. А пока — приходится терпеть. Ей же богатого мужа надо, не какого-нибудь тракториста. Чтоб машина, квартира, дача на море…
Вот, оказывается, какие у меня планы.
— В общем, толстеть ей пока нельзя. Так что ты картошкой с салом ее не корми. Да и блинчики на сметане… не очень часто. Тут от одного молока можно так раздуться, ушей из-за щек не разглядишь, — Белка встала и подошла к зеркалу.
Видно, уши были еще видны, потому что она вернулась к столу и налила себе из кувшина стакан молока.
— О, господи, — причитала баба Груша. — Где это видано: ребенка голодом морить.
