Человек, который исцелил меня, имеет что-то общее с человеком, который разрушил. Что за черт? На секунду я предполагаю, что Лукас не поверил мне насчет полуобморочного состояния из-за жары, заметив, кто конкретно, вызвал такую реакцию, и каким-то образом, успел выяснить правду, пока мы гуляли по городу. Но как такое может быть, если он контактировал только со мной и консультантами магазинов, а телефоном воспользовался только, когда мы возвращались в машину?
Несколько абсурдных версий проносятся в моей голове. Я опираюсь на косяк двери для устойчивости, прячась за стену со стороны улицы, и пытаюсь немного прийти в себя. Хотя, это нереально сложно. Пытаюсь провернуть свою дыхательную гимнастику. Моей концентрации хватает только на вдох, выдох, вдох.
Ладно, допустим, он мог провернуть это и теперь заманил сюда этого ублюдка, чтобы свести счеты. Тогда какого черта Калеб только что назвал моего парня «дружище»?
А дальше я слышу обрывки их разговора, которые повергают меня в такой шок, что я не вижу перед собой ничего, кроме водопада слез, хлынувших из моих глаз.
Чувство жалости к себе и своей несчастной любви включается на полную мощность, и я бегу. Слезы высыхают от ветра, обдувающего мое лицо. Или заканчиваются, я не знаю. Вижу носки своих кед, мелькающих на фоне тротуаров. Лицо Элли. Затылок таксиста. Дверь дома, за которой была в безопасности. Объятия папы.
Прорыдавшись в его плечо с новой силой, я рассказываю ему все от начала до конца. Потому что если я этого не сделаю, он перевернет весь город, допросит моих друзей и одногруппников, поговорит с деканом и инструктором по йоге, если понадобится, но узнает, кто стал причиной моей истерики и тогда точно все станет непоправимым.
Да я с ума сошла? Как будто то, что Лукас врал мне все это время, и считал виноватой в том пожаре, можно исправить. Он не строил из себя мудака, чтобы позабавиться. Нет. Он действительно ненавидел меня. Ненавидел и позволил всему зайти достаточно далеко, чтобы с моим сердцем можно было расправиться самым варварским способом.
Знаете, чего мне сейчас хочется больше всего на свете? Стереть с лица земли человека, которого я долгие годы считал своим другом.
Но я этого не делаю. Пока нет. Уж больно забавные истории он мне скармливает, не подозревая, что я все знаю. Черт возьми, да одного взгляда Молли было достаточно, чтобы я прочитал все в ее напуганных глазах. Конечно, это ничтожество… проклятье! Я даже в своих мыслях не могу произнести это слово. Не могу облачить в слова то, через что он заставил ее пройти. Ярость разливается по моим венам, слышу скрип собственных зубов, так сильно я сжимаю челюсти, пока сижу и разминаю свои кулаки, чтобы хоть немного унять их тоску по его физиономии.
