— Вот ты сказал, и я вспомнила один интересный момент! — оживляясь, сообщила Эмилия. — Во всех передачах, где ведущей была Синтия, она всегда легко находила грызунов и насекомых. В других программах ведущие заставляли работников отодвигать столы, снимать вытяжки, а она — нет. Словно вся эта живность нарочно вылезала, чтобы на нее полюбовались. Словно шла на зов!
— Шла на зов? — я немедленно сделал стойку. — Как мне увидеть все эти выпуски «Скрупулеззо»?
Зуз
День выдался тошнотворным и в прямом, и в переносном смысле: один пассажир облевал такси, пришлось заплатить за уборку из своих кровных, а Зуз даже на обязательный дневной платеж не заработал. В конторе ему, разумеется, наобещали такие перспективы, что даже лепреконы с их радугами и кладами должны были устыдиться.
Зуз жил на белом свете давно и знал цену всему, что легко слетало с языков работодателей, однако денег за озвучивание книжек про Пушистика (с которым метаморф успел смириться и даже в некотором роде сродниться) хватало лишь на койку в хостеле для приезжих работяг. Нужны были средства на еду и лекарства: ноги по ночам нещадно ныли, и чем дальше, тем больше. Поэтому Зуз устроился таксовать и брал самые поздние, подозрительные и непопулярные заказы, например, вывезти из Багрового упитого в хлам и заснувшего в борделе оборотня или, вот как сегодня, по просьбе жены привезти домой загулявшего мужа.
С блудным мужем дело пошло плохо. Он изгваздал салон, а потом, демонстрируя жизнерадостные признаки белой горячки, прямо на ходу вывалился из такси и упал в реку. Зуз вызвал полицменов, дал показания, а теперь восстанавливал душевное равновесие за пинтой темного.
За соседним столиком по самые брови заливалась вином молоденькая шатенка. Чем ниже опускался уровень жидкости в бутылке, тем веселее она становилась, даже принялась кокетливо болтать со спустившимся к ней на столик пауком. Судя по долетавшим до Зуза фразам, паук «отвечал» весьма остроумно и этим страшно веселил собеседницу.
Было неловко смотреть еще на одну жертву алкоголя. Сколько ей? Двадцать? Двадцать два? Вряд ли больше. Куда только родители смотрят? Правда, вскоре девица вздохнула, решительно отодвинула бутылку, со второй попытки сумела подозвать официанта и громким шепотом сообщила пауку:
— Мне пора. Неблара… небалга… неблагоразумно молодой девушке прелестной внешности шляться ночью по темным закоулкам… ик. Зачем прелестной девушке грех на душу, а? Вдруг у кого-то там в этот раз сердце слабым окажется. Я вот никогда об этом не задумывалась, а сейчас… ик… задумалась! Даже бандиты с большой дороги хотят жить. А ты уходи, Ананси… Инси-Винси? Уходи, вон официант идет, сейчас ка-а-ак смахнет тряпкой!
