— Сожалею, — покачала я головой, — этого я не могу обещать. Такие трусики достойны самой королевы, и я собираюсь предложить их ей…
— Вы отправляетесь в столицу?
— Сама нет, — сокрушенно вздохнула я, — но я собираюсь продать их купцам, которые довезут их куда угодно…
— Хорошо, но здесь, в Летинске, вы принесете их только ко мне…
— Договорились, — я по привычке протянула руку, заключая сделку. И сударыня Летиция с довольной улыбкой пожала ее… вот и отлично, значит в части заключения сделок обычаи здесь точно такие же.
— Фрося, — приказала она обернувшись, — принеси деньги сударыне…
— Василисе, — подсказала я.
— Сударыне Василисе, — подхватила Летиция, протянув руку, смахнула трусы и осторожно погладила пакет кончиками пальцев, — тряпочки можете забрать… мы предложим покупателям свои, более роскошные, с золотой вышивкой… эти трусики достойны рук королевы. Тут вы правы, сударыня Василиса. Фрося, — крикнула она, — и принеси мне перчатки! Такую красоту нельзя брать голыми руками. Какое тонкое стекло, — восхищенно прошептала она…
А я пыталась поймать упавшую на пол челюсть… это что она думала, я ей пакет продаю?!
Я молча получила деньги, подхватила трусы, сунула их в карман шубки, кое-как поблагодарила, и вышла на улицу. И бегом помчалась прочь. Завернула за угол и перестала себя сдерживать. Хохотала я до икоты.
А потом снова вернулась на Торговую площадь. Пакет-то я продала, а трусы нет. Вторая мастерская белошвеек была с другой стороны площади.
— Что это такое? — девицы и их хозяйка, пожилая женщина, похожая на сушеную воблу, уставились на трусы.
— Слипы, — улыбнулась я. Не могу же я назвать трусы трусами, если недавно с моей легкой руки пакеты в этом мире стали трусиками? Бедные попаданцы, которые попадут сюда после меня. У меня-то только гроб-кирка была, а у них еще пакет-трусики будут.
— И для чего они? — Хозяйка растянула на руках трусы, — как их надевать?
— Это нижнее белье, — улыбнулась я, — вместо панталон…
— Панталон? — переспросила хозяйка, — а что такое панталон?
Это был попадос… трусов в этом мире не знали. Их просто не существовало, как вида. И я замаялась объяснять что это такое и для чего оно нужно.
— Нет, — сморщилась она, — такое носить никто не будет. Они же закрывают все. На горшок нормально не сходишь. Промокнет. А потом на платье пятна останутся.
— Перед тем, как сходить на горшок, — улыбнулась я, хотя на душе стало тревожно, — их нужно снять.
Сушеная вобла засмеялась, зафыркала. Девушки белошвейки поддержали ее смех.
