Тут Балидор невольно напрягся.
Дело не в явном сарказме в её голосе.
Дело даже не в последних её словах, которые прозвучали холоднее всего.
Бросив на стул у двери бронежилет, который он только что снял, Балидор повернулся к ней лицом. На нём по-прежнему была кобура с оружием, которую он всегда носил на работе, по крайней мере, вне резервуара.
— Я никогда не врал тебе, Ярли, — жёстко сказал он. — Ни разу.
— Ты врёшь себе, брат. Это ещё хуже.
— А может, ты просто сочиняешь свои собственные истории о том, где я, — отрывисто ответил он. — И что это значит. Возможно, твои истории порождены ещё большим заблуждением, чем мои.
Она уставилась на него, и её тёмные глаза становились ещё холоднее, ещё отстранённее.
— Ты говоришь мне такое? — тихо спросила она. — Даже сейчас? Когда я только что застала тебя с ней в твоём свете и разуме… и прямо передо мной?
— Ты знаешь, что я работаю с ней. Ты знаешь, что временами это захватывает меня…
— Gaos! — её злость полыхнула, заставляя его вздрогнуть. — Ты совсем заврался, брат! Как ты можешь вынести вкус этих слов на своём языке? Честно, Балидор, я не могу решить, то ли ты сам идиот, то ли ты просто считаешь идиоткой меня.
Несколько долгих секунд ни один из них не говорил ни слова.
Балидор чувствовал себя так, точно он переступил порог каюты и оказался на боксёрском ринге.
Часть его разума и света настороженно кружила вокруг неё даже сейчас, воспринимая скорее как оппонента, нежели как ту, с кем он делил постель несколько лет.
Более того, сегодня вечером её слова ранили глубже обычного.
Он знал, что его свет открыт после сессии с Касс, но дело не только в этом.
Сегодня вечером Ярли старалась причинить ему боль.
Это также было относительно новым для них.
И всё же он чувствовал обиду, которая руководила её желанием осудить его.
Он буквально видел обиду и злость, сочившиеся из её света.
Как только это отложилось в сознании, его накрыло чувством вины. Балидор знал, что она ему больше не доверяла. Она больше не чувствовала, что их отношения в безопасности, не считала, что он с ней откровенен, и он прекрасно понимал причины, почему так происходит. Он просто не имел понятия, как это исправить.
Может, чтобы успокоиться (или дать ей время успокоиться; или выиграть себе время на раздумья; или какое-то сочетание вышеперечисленного), он поймал себя на том, что осматривает небольшую корабельную каюту, которую они делили.
Стены армейских зелёных и серых оттенков смягчались ткаными гобеленами, большинство из которых принадлежало Ярли и изображало различных существ пантеона видящих, хотя у неё также осталось несколько индейских гобеленов с того периода, когда она жила в Соединённых Штатах.
