Отчасти её привычка обороняться происходила из того, как люди реагировали на её честность.
Отчасти из того, что в детстве её били за честность.
В любом случае, эта резкость никогда его не беспокоила.
Честно говоря, большую часть времени он почти не замечал эту её черту, даже когда она была нацелена на него.
Его невольно трогало то, как она защищала своих друзей.
Теперь это казалось каким-то чёрным юмором, учитывая то, что она совершила, но одной из тех вещей, которые первыми привлекли внимание Балидора к ней, была её настороженная, умилительно оберегающая манера вести себя, когда дело касалось Элли, Ревика и Джона. Тогда это казалось Балидору почти забавным в некоем трогательном смысле — вот эта крохотная человеческая женщина встаёт перед мужчиной-человеком с внушительными бойцовскими навыками и двумя сильнейшими видящими из ныне живущих.
Но почему-то именно она, Касс, взяла на себя миссию оберегать их.
Эта храбрость трогала Балидора.
И да, возможно, боль, которую он чувствовал в ней, тоже трогала его.
Он постарался не позволять себе слишком зацикливаться на той, кого он помнил.
Он знал, что теперь её уже не существует.
Он полагал, что какая-то часть его упрямо продолжала скорбеть по ней отчасти потому, что ему самому часто приходилось действовать так, будто на него подобные вещи не влияют.
Для лидера это часть работы.
Однако здесь он был не совсем Адипаном Балидором.
Он не был уверен, кем именно он здесь был.
— Ты готова начинать? — спросил он в этот раз вежливо.
— Он вернулся? — выпалила она, и в её голосе вновь прозвучала резкость. — Ревик. Меч. Его… эм… жена. Они вернулись?
Балидор вскинул бровь.
Он невольно наградил её слегка развеселившимся взглядом.
И всё же он присматривался к ней пристальнее, ощущая и слыша эмоции, которые жили в избегании произнесения имени Элисон.
Интересно, что с мужем Элли у неё таких проблем не было.
В конце концов, это Ревик недавно целился ей в голову из пистолета.
— Ты спрашиваешь, живы ли они? — сухо спросил Балидор.
Касс пожала плечами.
Вновь он ощутил это её притворное безразличие.
Слегка вздохнув, он прищёлкнул языком, давая ей знать, что не повёлся.
— Да, — сказал он. — Да, они вернулись. Оба вернулись… и оба живы. Лили жива. Дигойз Меч пострадал в Дубае. Он очнулся несколько дней назад.
Она подняла взгляд, прикусив губу.
Это был единственный признак того, что Балидор вообще добивается какого-то прогресса. Не так давно он не увидел и не почувствовал бы так много в её выражении. Не так давно она отпускала лишь циничные остроты.
